Дело нерешительной хостессы - [11]

Наблюдать за известными личностями мог каждый. Причем официанты имели обыкновение нашептывать посетителям имена и характеристики этих лиц, что являлось процедурой не только занимательной для любознательного гостя, но и отнюдь не неприятной для самих знаменитостей, ощущавших на себе пристальное внимание заинтригованных, изучающих глаз.

Многие художники в значительной мере были обязаны своей репутацией ненавязчиво-неизменной рекламе официантов виллы «Лавина-3». Кроме того, если кто-нибудь из них жаловал свое избранное творение стенам клуба или же создавал какое-либо иное особо занятное произведение для одной из комнат, официант, как бы между делом, показывал такого художника посетителю, привлеченному в заведение главным образом своим любопытством и желанием впитать атмосферу.

И тем не менее прежде всего своим успехом Марта Лавина была обязана той манере, в которой она придавала заведению должную степень раскрепощенности, никогда, однако, не позволяя зайти делу слишком далеко.

Наименее респектабельные забегаловки старались завлечь публику, нанимая исполнительниц стриптиз-шоу, которые после окончания представления затесывались в толпу посетителей, ища возможности прицепиться к какой-нибудь компании и торгуя напитками на комиссионных условиях.

У Марты Лавины подобного не допускалось. Ее танцовщицы были действительно танцовщицами. Ее хостессы были скромного поведения, с необычайно изящными фигурами и одеждами.

Говорят, будто однажды Марта Лавина сказала: «Хорошая хостесса должна отвечать трем требованиям: обладать невинной внешностью, возбуждающим телом и не иметь под платьем ничего, кроме соблазнительных изгибов».

Все заведения Лавины размещались неподалеку от города в тщательно продуманных точках.

Сидя за своим столиком на вилле «Лавина-3», Мейсон разглядывал публику в зале ресторана.

Около двадцати завсегдатаев за длинным столом были вовлечены в оживленную, приправленную алкоголем дискуссию. Они, очевидно, недавно закончили ужин и сейчас принялись за кофе и ликеры, посвящая оставшуюся часть вечера общению. Официанты оставили этот столик в уединении, подходя получить заказ лишь тогда, когда кто-либо из сидевших за ним подзывал их взмахом руки.

Острый контраст между тем, как обслуживалась эта компания, и той манерой, в которой официанты вежливо обращали внимание простых посетителей на значимость пространства, занимаемого ею, подтверждал, что эта группа была элементом той «атмосферы», которую Марта Лавина так стремилась поддерживать и которая так хорошо окупалась.

Свободных столиков оставалось немного, большую часть времени в заведении было людно, и Мейсон решил, что наплыв посетителей не спадет, пожалуй, и после полуночи.

Отличить профессиональных хостесс было сложно. Они держались совершенно незаметно и не вступали в переговоры с присутствующими.

Однако когда зазвучала танцевальная мелодия, Мейсон, наблюдавший за парами на площадке, заметил ужинавших до этого в уединении двоих мужчин, танцующих с молодыми симпатичными девушками. Когда танец закончился, девушки присоединились к мужчинам за их столиком. Они были общительны, с яркой внешностью и спокойными манерами и практически ничем не отличались от других красивых молодых женщин, присутствовавших в зале.

Мейсон подал знак метрдотелю, и тот заспешил к его столику.

— Петти сегодня здесь? — спросил адвокат. Брови метрдотеля слегка приподнялись:

— Вы знаете Петти?

— Я знаю того, кто знает ее.

— В данный момент ее нет поблизости, но я мог бы поискать, — проговорил метрдотель, не отрывая глаз от скатерти.

— Я хочу предложить ей составить мне компанию, если, конечно, она согласится, — сказал Мейсон и вложил еще пять долларов в руку метрдотеля. — То было за столик. Это — за Петти, — пояснил он.

— Подождите немного, — попросил метрдотель. Делая заказ официанту, Мейсон придирчиво выбрал блюда, продемонстрировав, что желает все самое лучшее и не беспокоится о цене.

Когда заказ принесли, адвокат лениво принялся за еду, отрешенно поглядывая на танцующих.

Просмотрев шоу, которое оказалось значительно интереснее, нежели неизменные представления в заурядных ночных кабаре, Мейсон почувствовал, что за ним украдкой, так, что он едва ощущал этот взгляд, с еле уловимой улыбкой на губах наблюдает молодая стройная женщина. Ее глаза были такими карими, что черный зрачок казался неотличим от радужной оболочки. Убедившись, что Мейсон заметил ее, она направилась к его столику, двигаясь так плавно, что каждая линия ее фигуры проступала через облегающее платье, в которое она была одета.

Мейсон откинулся на спинку стула.

— Петти?

Улыбаясь, она протянула ему руку.

— Добрый вечер. Очень приятно вас видеть. Мы уже встречались?

Обойдя вокруг столика, Мейсон помог ей сесть. Почти в ту же секунду над ними склонился расторопный официант, и Петти заказала виски с содовой, выбрав шотландскую марку двенадцатилетней выдержки.

Сидя и поигрывая кофейной ложечкой, Мейсон ощутил, как внимательно его рассматривает девушка.

— Я очень благодарен, что вы сжалились надо мной, — сказал он ей. — Мне было ужасно тоскливо сегодня. Ужинать в одиночестве — занятие не из приятных.