Дело не в генах: Почему (на самом деле) мы похожи на родителей - [2]

Догадываюсь, что большинство читателей с недоверием отнесутся к последнему утверждению, но это факт, а не мое толкование. Специалисты пришли к единодушному выводу: исследования вариантов генов позволяют объяснить в лучшем случае лишь крошечную часть (1–5 %) нашей психической индивидуальности{1}. Они даже придумали соответствующий термин: «утерянная наследуемость»{2}. Поскольку ученые, опираясь на данные изучения однояйцовых близнецов, считали, что все наши особенности можно объяснить с помощью генов, они выдвинули идею, будто эти потерявшиеся гены надо просто найти.

А вот как я это интерпретирую. Обычно, когда результаты сотен практических исследований противоречат теории, от нее отказываются. Я считаю, что никакие гены, влияющие на нашу психику, не пропущены; проект «Геном человека» несомненно доказал, что большинства из них просто не существует. Проведено достаточно много исследований, чтобы мы могли сделать такой вывод. Думаю, можно с уверенностью сказать, что гены едва обусловливают наше сходство с родителями или наше отличие от братьев и сестер.

Если говорить о психических заболеваниях, к 2011 г. в рамках проекта «Геном человека» ученые осуществили 115 исследований{3}, и результаты нескольких десятков из них были опубликованы. Гены искали везде, где только можно, и те, кто верил в гены, начинают понимать, что они ошибались{4}. Сегодня мало кто из ученых убежден, что удастся найти коды ДНК, напрямую определяющие то, какие мы есть, – правда открытым остается вопрос, оказывают ли они косвенное влияние.

Я раскрываю эту проблему в главе 3 и полагаю, что изложенных в ней фактов для основной массы читателей будет достаточно. Тем же, кто хочет поглубже погрузиться в тему, советую немедленно открыть приложение 1, где представлена моя опубликованная научная работа. Если вы считали, что результаты исследований однояйцовых близнецов свидетельствуют о важности генов, обдумайте эту мысль еще раз: в приложении 2 объясняется, почему выводы, сделанные на основе этих исследований, можно опровергнуть. Тем, кто был введен в заблуждение широко разрекламированным американским исследованием однояйцовых близнецов, якобы выросших порознь{5}, рекомендую прочитать приложение 3: исследование оказалось липовым, раскрученным малосведущими журналистами и телевизионными продюсерами. Хотя черты характера нельзя объяснить генами, физические качества все-таки могут быть переданы родителями детям. Очень вероятно, что мозг многих детей, у которых позже выявляют аутизм, при рождении не был развит как надо и что некоторые дети появляются на свет с аутизмом{6}. Но это не означает, что виноваты гены. Большую или решающую роль может играть то, что происходило в утробе, – имеются доказательства, что в некоторых случаях такое возможно{7}. Это соответствует данным, что треть детей рождаются «сложными». Ученые уже давно пришли к заключению, что «сложности» в основном связаны не с генами, а с беременностью и родами.

Что же касается умения моего сына вести мяч, я практически не сомневаюсь, что оно передалось от меня через физический, биологический механизм. Согласно одной из теорий, когда я овладел техникой ведения мяча, мой организм начал вырабатывать химические вещества, включающие или выключающие определенные гены{8}. Мой сын мог унаследовать скорее этот набор химических веществ, чем какие-то конкретные гены, в процессе, известном как эпигенетика, хотя это только мои предположения.

Весьма вероятно, что причина нашей индивидуальности кроется не в генах и что почти наверняка существуют другие, еще не найденные ее физические причины. Имеется множество убедительных доказательств, что наше воспитание огромным образом влияет на то, какими мы вырастаем. Мой сын играет в футбол намного лучше меня. Мальчику не исполнилось и восьми, когда его заметили в футбольном клубе Саутгемптона, и он тренировался там два года. Ему дважды предлагали попробовать поступить в их академию, и сейчас сын недалек от того, чтобы стать членом одной из лучших в стране команд футболистов в возрасте до девяти лет. А все потому, что сын приспосабливается лучше, чем я. Когда он был маленьким, из эгоизма не хотел передавать мяч другим, однако в отличие от меня, немного повзрослев, он понял необходимость сотрудничать с членами своей команды. У меня есть все причины полагать, что его замечательные личные качества и психическое здоровье – результат отзывчивости моей жены и того, что ребенок чувствовал, как мы любим его. Паренек мог пережить, когда другие забивали гол с его подачи и им доставалась вся слава: он понимал, что в другой раз те могут сделать пас ему и тогда в лучах славы будет купаться не кто иной, как он сам.

Я же был сердитым, вечно огрызающимся ребенком, потому что в детстве от меня часто отмахивались и не реагировали на мои потребности. Даже когда я повзрослел, мне мешал характер, хотя меня убеждали сотрудничать с другими игроками команды и я очень старался пересилить себя. Оглядываясь назад, я бы сказал, что в том, как я вел мяч, проявлялись агрессия и стремление ощутить собственную власть (буквально над мячом) – черты, которые моя мать любила и поощряла и которые она, собственно, и воспитала во мне, ведь я стал сердитым и беспомощным мальчишкой из-за ее раздражительной и иногда вспыльчивой манеры (поймите меня правильно, в другие моменты она была любящей и занимала мою сторону). Если я действительно передал это умение своему сыну путем эпигенетики, главная причина не в генах, а в том, как меня растила мать.