Дело Кравченко - [7]
— Мне сказали, что тираж «Лэттр Франсэз» — 65 000 экземпляров. Неужели всего только 65 тысяч людей спасало Францию? — продолжает Кравченко. — Резистанты! Кроме вас их и нет!
Мэтр Изар, в свою очередь, встает и перед тем, как расстаться с Пьером Дебрей, спрашивает его:
— Вот вы — верующий католик. Неужели вас не покоробило от статейки «Сима Томаса» и от всей этой кампании?
Дебрей (окончательно плачущим голосом): Моя вера — мое частное дело. Она здесь ни при чем.
Показания Пьера Куртада
Следующим вводится Пьер Куртад. Это — редактор коммунистической «Аксион», сотрудник «Юманитэ», крупный французский журналист.
— Почему г. Кравченко все знает? Всюду был? Все видел? Это невероятно! — говорит он.
Он читает две выдержки: одну о том, как Кравченко вступил в коммунистическую партию, другую — как он из нее ушел. Куртаду кажутся они неестественными. Кроме того, в то время, как проходили самые страшные дни Сталинграда, у Кравченко болели зубы. Он просмотрел событие, самое крупное за всю войну.
— Это ложь! — отвечает Кравченко. — Зубы болели позднее.
Но Куртад настаивает, что зубы болели именно тогда. Главная же вина Кравченко это то, что, порвав с советским режимом в апреле 1944 года, он мог повлиять на ход войны. И как повлиять! (Намек на отсрочку десанта союзников).
Мэтр Нордманн: Думаете ли вы, что книга Кравченко вредная и даже опасная?
Куртад: Да, мы, члены коммунистической партии, думаем, что книга его вредная и даже опасная.
В 6 час. 15 мин. заседание закрыто.
Третий день
Третий день процесса. Иностранные журналисты обсуждают с жаром вопрос о том, что до сих пор советские свидетели против Кравченко не прибыли в Париж. Некоторые осведомленные люди говорят, что они и не придут. Другие считают, что они поедут в последнюю минуту.
Если советская власть решила их не выпускать, то этим самым она дезавуировала «Лэттр Франсэз».
Возможно ли это? Но никто ничего не знает. Известно лишь одно: до сих пор их приезд не объявлен.
Прежде, чем возобновить допрос свидетелей, председатель Дюркгейм предоставляет слово Кравченко. Он доставил статью Мих. Корякова в своей книге. Переводчик читает ее по-французски. Статья хвалебная и производит впечатление. («Социалистический Вестник», октябрь 1947 г.)
Показания Веркора
Вызывается первый свидетель: Веркор, известный резистант и писатель. Обычные вопросы адвокатов «Лэттр Франсэз»: что думает свидетель о газете «Лэттр Франсэз»? Что он думает о ее редакторах?
Веркор: Я думаю, что это прекрасные резистанты. Я работал с ними в условиях полной свободы. Полемика наша всегда дружеская.
Адвокат «Лэттр Франсэз» Нордманн: Что думали бы резистанты, если бы узнали в 1944 году о Кравченко?
Веркор: Они думали бы, конечно, о нем так, как мы думаем об антибольшевицкой лиге.
Нордманн: Могла бы эта книга появиться при немцах во Франции?
Веркор: Конечно.
Нордманн: Но она не могла бы появиться сразу после «либерасион»?
Веркор: Конечно, нет!
Нордманн: Есть ли в ней «эспри де Виши»?
Веркор: Да.
Мэтр Изар, адвокат Кравченко, задает свои вопросы.
— Г. Веркор возмущался репрессиями (в «Юманитэ»), которым подвергаются в Америке коммунисты. Возмущался ли он репрессиями, которыми подвергаются поляки антикоммунисты в Польше?
Веркор считает, что в Польше был саботаж.
Мэтр Изар извлекает из своего дела рецензию Ильи Эренбурга на книгу Веркора и читает ее. Рецензия уничтожающая: в ней Веркор назван слабым писателем, а книга — оскорбительной для французского народа.
Веркор выгораживает Эренбурга, говоря, что в это время у него были запутанные отношения с компартией.
— Меня ругал не только Эренбург, но и Кестлер. Эренбург живет в свободной стране, он свободный критик, он может писать обо мне что хочет.
Мэтр Изар: Мы все это выведем на чистую воду и докажем связь компартии французской с компартией русской.
Председатель Дюркгейм: Я считаю, что литературная дискуссия закончена.
Глубокомыслие профессора Баби
Профессор политических наук, член компартии Баби, дает свои показания. Он комбатант, резистант, потерял на войне сына. Он доказывает, что Кравченко не мог написать свою книгу, так как в ней чувствуется совершенно не русский дух.
Председатель: А вы читаете по-русски?
Баби: Нет. Но я знаю русских авторов в переводе. (Смех в публике.) Кроме того, Кравченко слишком все хорошо помнит: он помнит себя, когда ему было два года.
Председатель: Ясно, что он не писал по личным воспоминаниям о дне своего рождения!
Баби: Он рассказал в своей книге, как полумертвые от голода крестьяне праздновали с песнями и плясками сбор урожая.
Кравченко доказывает по книге, как праздновалась уборка хлеба. Для того, чтобы сварить кашу, скосили незрелое поле.
Баби: Не может быть, чтобы в России было 10 миллионов заключенных. Каким образом тогда может быть так силен прирост населения? В 1917 году было 117 миллионов жителей…
(Следует заметить, что цифры эти абсолютно неверны: последняя перепись была в 1913 году, когда в России насчитывалось 170 миллионов).
Мэтр Изар цитирует женевского профессора Гравена, который считает, что в России больше 10 миллионов заключенных.
— Смею уверить вас, — говорит мэтр Изар, что Гравен — не член антикоммунистической лиги! (Смех.)
"Курсив мой" - самая знаменитая книга Нины Берберовой (1901-1993), снискавшая ей мировое признание. Покинув Россию в 1922 году, писательница большую часть жизни прожила во Франции и США, близко знала многих выдающихся современников, составивших славу русской литературы XX века: И.Бунина, М.Горького, Андрея Белого, Н.Гумилева, В.Ходасевича, Г.Иванова, Д.Мережковского, З.Гиппиус, Е.Замятина, В.Набокова и др. Мемуары Н.Н.Берберовой, живые и остроумные, порой ироничные и хлесткие, блестящи по форме.
Марию Закревскую по первому браку Бенкендорф, называли на Западе "русской миледи", "красной Матой Хари". Жизнь этой женщины и в самом деле достойна приключенческого романа. Загадочная железная женщина, она же Мария Игнатьевна Закревская – Мура, она же княгиня Бенкендорф, она же баронесса Будберг, она же подруга «британского агента» Р. Локкарта; ей, прожившей с Горьким 12 лет, – он посвятил свой роман «Жизнь Клима Самгина»; невенчаная жена Уэллса, адресат лирики А. Блока…Н. Берберова создает образ своей героини с мастерством строгого историка, наблюдательного мемуариста, проницательного биографа и талантливого стилиста.
Лучшая биография П. Чайковского, написанная Ниной Берберовой в 1937 году. Не умалчивая о «скандальных» сторонах жизни великого композитора, Берберова создает противоречивый портрет человека гениального, страдающего и торжествующего в своей музыке над обыденностью.
Нина Берберова, одна из самых известных писательниц и мемуаристок первой волны эмиграции, в 1950-х пишет беллетризованную биографию Петра Ильича Чайковского. Она не умалчивает о потаенной жизни композитора, но сохраняет такт и верность фактам. Берберова создает портрет живого человека, портрет без ласки. Вечная чужестранка, она рассказывает о русском композиторе так, будто никогда не покидала России…
Героини романа Нины Берберовой «Мыс Бурь» — три сестры, девочками вывезенные из России во Францию. Старшая, Даша, добра ко всем и живет в гармонии с миром; средняя, Соня, умна и язвительна, она уверена: гармонии нет и быть не может, а красота давно никому не нужна; младшая, Зай, просто проживает веселую молодость… Вдали от родины, без семейных традиций, без веры, они пытаются устроить свою жизнь в Париже накануне Второй мировой войны.В книгу также вошло эссе «Набоков и его „Лолита“», опубликованное «по горячим следам», почти сразу после издания скандального романа.
В этой книге признанный мастер беллетризованных биографий Нина Берберова рассказывает о судьбе великого русского композитора А. П. Бородина.Автор создает портрет живого человека, безраздельно преданного Музыке. Берберова не умалчивает о «скандальных» сторонах жизни своего героя, но сохраняет такт и верность фактам.
Дорогие астраханцы и друзья нашей замечательной каспийской столицы! В своей книге я хочу предложить вашему вниманию краткий обзор строительства города Астрахани и возникновения крупных подрядных строительных организаций. Труд многих сотен людей воплотился в создании нашего прекрасного города. Я посвятил эту книгу его строителям, созидателям, всем тем, кто своим трудом и талантом на протяжении многих лет создавал образ, красоту и величие города Астрахани. А. И. Скрипченков.
"Витебский вокзал, или Вечерние прогулки через годы" - дневники за полвека (1946-1995 ггю) известного поэта Давида Симановича, автора более двадцати книг поэзии и прозы, лауреата Шагаловской премии и премии имени Владимира Короткевича.
Предлагаемый читателю сборник содержит очерки красных командиров и военных специалистов о Гражданской войне и интервенции. Каждый очерк – рассказ об отдельно взятой кампании или операции, и хотя книга готовилась к изданию в конце 1920-х годов, она не утратила актуальности и по сей день. Все авторы сборника (кроме П.П. Лебедева) – А.С. Бубнов, И.И. Вацетис, А.И. Егоров, Н.Е. Какурин, С.С. Каменев, М.Н. Тухачевский, Р.П. Эйдеман – были репрессированы в 1930-е годы. В настоящее издание не вошли очерки, рассказывающие о советско-польской войне.
В 1975 году московские таксисты справят свой юбилей. 50-летию появления па столичных улицах машин с шашечками на бортах и посвящается настоящая книга. В книге представлены очерки о сегодняшнем и вчерашнем дне такси. В них рассказывается о Москве и великих преобразованиях происшедших в ней за полвека. Конечно, в центре всех событий - водители такси, их подвиги и приключения, из которых слагается ежедневный нелегкий труд этих людей. Книга рассчитана на массового читателя.
«„Окончательное решение еврейской проблемы“ является естественным продолжением работы Теодора Герцля „Еврейское государство“ для изменившейся политической обстановки на Ближнем Востоке, где образовалось еврейское государство, и новых технических возможностей, появившихся за этот промежуток времени…».
Райнер Роме не был солдатом вермахта, и все же Вторая мировая война предъявила ему свой счет: в 1945 г. в Маньчжурии он был арестован советской разведслужбой по подозрению в шпионаже против СССР. После нескольких месяцев тюрьмы Роме оказывается среди тех, кто впрямую причастен к преступлениям фашистской Германии – в лагере для немецких военнопленных. В своих воспоминаниях Роме описывает лагерное существование арестантов: тяжелый труд, лишения, тоску по родине, но эти подробности вряд ли поразят отечественного читателя, которому отлично известно, в каких условиях содержались узники немецких лагерей смерти. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.