Дело Кольцова - [8]
Рассказ Фадеева нуждается, однако, в фактической поправке, на мой взгляд, весьма существенной. В самом деле, разговор со Сталиным происходил, согласно Фадееву, примерно через неделю или две после ареста Кольцова. Возникает естественный вопрос: откуда за такой короткий срок взялись две папки со столь ошеломившими Фадеева «признаниями» Кольцова? И зачем в таком случае необходимо было допрашивать Кольцова еще тринадцать месяцев? Не потому ли, что в папках, показанных Фадееву, были не «признания» Кольцова, а только те высосанные из пальца, наскоро состряпанные обвинения и «признания», которые еще предстояло из Кольцова выбивать? Может быть, это были просто донесения «сексотов». Ведь по всем, ставшим впоследствии известным, данным Кольцов категорически отрицал возводимые на него бредовые обвинения в шпионаже и организации какой-то подпольной антипартийной группы в редакции «Правды». Он мужественно сопротивлялся больше года, хотя его допрашивал один из самых лютых следователей-извергов — полковник Шварцман. Конечно, это все были только предположения, а полная ясность возникла лишь после ознакомления с «Делом».
В этой связи хочу рассказать вот что. Много лет спустя мой дед получил от работника Центральной студии научно-популярных фильмов, некоего Рутэса, письмо следующего содержания. Привожу это письмо с соблюдением орфографии автора.
Тов. Ефимов!
He удивляйтесь, что Вам пишу через «Правду».
Все мои попытки узнать Ваш телефон потерпели фиаско. В 1938–39 годах я был арестован и мое следственное дело вел тот же следователь, что и дело Михаила Кольцова.
Теперь эпизод. Я был вызван к следователю в комнату. Он мне дал прочитать «Испанский дневник», автор М. Кольцов, с требованием, чтобы я там нашел троцкистские установки. Я читал эту книгу М. Кольцова до ареста. Он мне (следователь) сказал «ну и упрямый этот Кольцов, ничего не признает». Я прочитал эту книжку в кабинете следователя (молодой парень, видимо, ему было, наверное, 20–25 лет) и сказал ему, что пусть он эту книгу не вставляет в обвинение М. Кольцову, ибо ее читал И. В. Сталин и одобрил. Далее я ему сказал, что она выпущена многотысячным тиражем и сказал ему еще кое-что.
С уважением М. Рутэс 15.1.88 г.
P.S. М. Кольцов был в жизни героем и умер героем. М. Р.
ПЕРВЫЙ ДОПРОС
1938 ГОД
ВНУТРЕННЯЯ ТЮРЬМА НКВД
«УТВЕРЖДАЮ»
КОМИССАР ГОС. БЕЗОПАСНОСТИ 1 РАНГА (Л. БЕРИЯ)
Согласен 15.12.38 НАРОДНЫЙ КОМИССАР ВНУТР. ДЕЛ СССР А. ВЫШИНСКИЙ
1938 года, декабря «» дня, г. Москва. Я, Начальник 5-го Отделения 2-го Отдела ГУГБ — Старший Лейтенант Гос. Безопасности РАЙХМАН, рассмотрев материалы по делу КОЛЬЦОВА (ФРИДЛЯНДЕРА) Михаила Ефимовича, журналиста, члена ВКП(б) с сентября 1918 года, депутата Верховного Совета РСФСР,
НАШЕЛ:
КОЛЬЦОВ родился в 1896 г. гор. Белостоке (Польша) в семье коммерсанта по экспорту кожи заграницу.
С начала 1917 г. КОЛЬЦОВ сотрудничал в Петроградских журналах.
В летних номерах Петроградского «Журнала для всех» (1917 г.) помещено ряд статей КОЛЬЦОВА с нападками на большевиков, на Ленина.
В 1918–19 г.г. КОЛЬЦОВ сотрудничал в газете ярко выраженного контрреволюционного направления «Киевское эхо».
В № 1 «Киевское эхо» от 13.1–1919 г. в статье озаглавленной «Жалость», КОЛЬЦОВ писал:
«Семьи осужденных или сами расстреливаемые ползали у ног красногвардейцев, плакали рвали на себе волосы, умоляли о пощаде и жалости. В этих случаях расстрел был особенно жестоким и потрясающим».
«Я был в Москве: мне нужно было разделываться за фельетон о чрезвычайке, напечатанный в одной из московских газет. Я провел на Лубянке пятнадцать жутких и душных минут».
В том же «Киевском эхо» за 3.11–1919 г. КОЛЬЦОВ писал:
«Мне довелось видеть первые китайские советские отряды. Просторные казармы у Воробьевых гор. Ряды винтовок, низко стриженные головы. Коммунистические воззвания на стенах. Портрет Ленина. Косые глаза. Высокий, визгливый азиатский смех. Это очень остро и неслыханно — сочетание восточной „победоносной“ экзотики с дальнобойным железобетонным европейским коммунизмом.
Также буднично и старательно, как мыли по утрам желтые красноармейцы свои жесткие круглые головы — пошли они /неумолимые, наступающие китайцы/ теперь на Волгу, на Украину, стреляют в черные незнакомые дома, опустошают кумирни незнакомых и ненужных богов».
В 1921 году, будучи направленным НКИД в Ригу для работы в газете «Новый путь» КОЛЬЦОВ получал письма от кадетского журналиста ПОЛЯКОВА-ЛИТОВЦЕВА, встречался в Риге с белоэмигрантскими журналистами, в частности с Петром ПИЛЬСКИМ.
Тогдашняя жена КОЛЬЦОВА — актриса Вера Леонидовна ЮРЕНЕВА, приехавшая вместе с КОЛЬЦОВЫМ в Ригу, поддерживала тесное общение с белоэмигрантами.
Со своей женой Елизаветой ПОЛЫНОВОЙ КОЛЬЦОВ познакомился в Лондоне. Она жила там с семьей, семья уехала Англию в начале революции. Одна ее сестра живет в Латвии. Муж ее помещик — дворянин. Ел. КОЛЬЦОВА поддерживает с ней связь.
Семья Ел. КОЛЬЦОВОЙ из Англии переехала в Москву и живет в квартире КОЛЬЦОВА.
Другая жена КОЛЬЦОВА, Мария фон-ОСТЭН, дочь крупного немецкого помещика, перебывавшая в ряде стран и партий, троцкистка. КОЛЬЦОВ сошелся с ней в 1932 г. в Берлине. По приезде в Москву, ОСТЭН сожительствовала здесь с ныне арестованными, как шпионы кино-режиссерами, артистами, немецкими писателями.
Книга Владимира Арсентьева «Ковчег Беклемишева» — это автобиографическое описание следственной и судейской деятельности автора. Страшные смерти, жуткие портреты психопатов, их преступления. Тяжёлый быт и суровая природа… Автор — почётный судья — говорит о праве человека быть не средством, а целью существования и деятельности государства, в котором идеалы свободы, равенства и справедливости составляют высшие принципы осуществления уголовного правосудия и обеспечивают спокойствие правового состояния гражданского общества.
Емельян Пугачев заставил говорить о себе не только всю Россию, но и Европу и даже Северную Америку. Одни называли его самозванцем, авантюристом, иностранным шпионом, душегубом и развратником, другие считали народным заступником и правдоискателем, признавали законным «амператором» Петром Федоровичем. Каким образом простой донской казак смог создать многотысячную армию, противостоявшую регулярным царским войскам и бравшую укрепленные города? Была ли возможна победа пугачевцев? Как они предполагали обустроить Россию? Какая судьба в этом случае ждала Екатерину II? Откуда на теле предводителя бунтовщиков появились загадочные «царские знаки»? Кандидат исторических наук Евгений Трефилов отвечает на эти вопросы, часто устами самих героев книги, на основе документов реконструируя речи одного из самых выдающихся бунтарей в отечественной истории, его соратников и врагов.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.