Дело Кольцова - [33]

Положение ГУРЕВИЧА подкреплялось тем, что он, примерно до осени 1936 года был, несмотря на свое прошлое, засекречен Наркомвнуделом. Несмотря на явную недопустимость сохранения в аппарате издательства бывшего троцкиста ГУРЕВИЧА и его вредную роль — он, при моей поддержке, оставался на редакционной работе вплоть до второй половины 1937 года, когда он был исключен из партии. Но и после этого он уцелел в издательстве — правда, на технической работе, в почтовой экспедиции. Как мне сообщил секретарь парткома АБОЛЬНИКОВ, против полного увольнения ГУРЕВИЧА из издательства имелось тогда указание из аппарата НКВД. Лишь в самом конце 1937 или в начале 1938 года ГУРЕВИЧ был окончательно освобожден от работы в издательстве. После этого он дважды обращался ко мне, прося какой-нибудь литературно-переводческой работы, но у меня такой для него не оказалось.

ЛЕВИН Б.М., писатель и журналист, вошел в коллектив «Огонька» как активный литературный сотрудник. Принадлежа в прошлом к троцкистской оппозиции и отойдя затем от нее, ЛЕВИН сохранил, однако, антипартийные взгляды на положение писателя и журналиста в советской стране, считая, что здесь они не имеют достаточной «свободы выражения». В своих произведениях «Жили два товарища» и «Юноша» он воспевает тип одиночки, отрывающегося от советской партийной среды, вступающего в конфликт с ней, трагически кончающего самоубийством.

ЛЕВИН был с 1929–30 годов в приятельских отношениях со мной, ПРОКОФЬЕВОЙ, ГУРЕВИЧЕМ и ЗОЗУЛЕЙ и обменивался с нами своими антипартийными мнениями о бесчувственности и безучастности партийной среды к воспитанию и формированию молодого человека и его индивидуальности.

Примерно зимой 1932 года ГУРЕВИЧ и ЛЕВИН по поручению издательства (моему и ПРОКОФЬЕВОЙ) отправились на Урал, на Вишерский бумажный комбинат, с личным письмом ПРОКОФЬЕВОЙ С.Е. к начальнику комбината — нарковнудельцу БЕРЗИНУ, по которому они добились от него внеплановой отгрузки бумаги издательству. После этого ГУРЕВИЧ И ЛЕВИН установили постоянную связь с БЕРЗИНЫМ из Москвы и в Москве.

В последние годы ЛЕВИН сблизился с писательницей ГЕРАСИМОВОЙ B.C., бывшей женой писателя ФАДЕЕВА А.А., которая примыкала к группе при «Огоньке» и полностью разделяла взгляды ЛЕВИНА. И с ЛЕВИНЫМ и ГЕРАСИМОВОЙ у меня были дружеские отношения вплоть до последнего времени.

БИНЕВИЧ А.И. перешел в мае 1937 года на работу директора издательства «Огонек» из Наркомпроса РСФСР, где он был секретарем б. наркома БУБНОВА, работая при нем в течение многих лет. БИНЕВИЧ был рекомендован на работу Феликсом КОНОМ, который был ранее связан с ним по газете «Красная звезда». Кроме того я раньше лично знал БИНЕВИЧА и хорошо к нему относился. Придя в издательство к моменту моего вторичного отъезда в Испанию, БИНЕВИЧ договорился со мной о том, что в мое отсутствие будет как директор бережно относиться к кадрам издательства, т. е. иными словами, сохранит на работе всю подобранную мною в предыдущие годы группу. Так оно произошло и на деле. Вскоре, однако, БИНЕВИЧ был отделом печати ЦК снят с работы директора за засорение кадров издательства политически сомнительными людьми. Использовав свой отпуск, он стал хлопотать о возвращении в издательство на какую-нибудь другую должность. Мое предложение работать завхозом или агентом по сбору объявлений его не удовлетворяло. Он написал письмо ЕЖОВУ Н.И., который его знал по совместной работе в ЦК. В результате, по-видимому, указаний Н. И. ЕЖОВА и поддержки Феликса КОНА, мне позвонил зам. зав. отделом печати ЭРЛИХ М.М. и от имени отдела порекомендовал допустить БИНЕВИЧА к работе пом. редактора журнала, что я и сделал. БИНЕВИЧ пробыл на этой работе до своего ареста летом 1938 года.

ЗОЗУЛЯ Е.Д. начал свою деятельность в буржуазной печати, в одесских газетах и в петербургском журнале «Сатирикон». Познакомившись в 1917 году, я сохранил с ним дружеские отношения в последующие годы. Одновременно со мной он начал работать в «Огоньке» и постоянно ведал в нем литературной частью.

ЗОЗУЛЯ подходил к печатанию в «Огоньке» литературных материалов с тем же мелко-буржуазным мерилом, что и я. Он культивировал аполитичные рассказы, очерки и стихи, выхолащивая в политическом отношении журнал. Он до крайности сузил круг авторов журнала, руководясь в печатании их соображениями семейственности и кумовства. Благодаря моей постоянной поддержке ЗОЗУЛЯ прочно устроился в «Огоньке» и в текущей редакционной работе играл роль соединяющего звена в тесной группе литераторов при журнале.

Особым его покровительством пользовались АБОЛЬНИКОВ С., ЗАРУБИН И., КОЛОСОВ М. В групповых целях ЗОЗУЛЯ принимал и печатал недоброкачественный литературный материал членов группы. При мне он играл роль прихлебателя.

РЯБИНИН (РУБИНШТЕЙН) Л. С. был до 1927 года одним из руководящих работников в «Огоньке», являясь его ответственным секретарем и в мое отсутствие фактически ведал журналом. Человек авантюристический, безграмотный (в прошлом прапорщик царской армии) до «Огонька» работал в ГПУ, уполномоченным или начальником отделения и в РОСТА (ТАСС). В «Огонек» он втащил своего помощника из ГПУ, РЯДНОВА П.Я., который занял должность управделами издательства. РЯБИНИН и РЯДНОВ привлекали на работу в издательство антисоветских людей, как например, троцкистов ШАТУНОВСКОГО Я.М., ЯСНОГО, БЕЛОЭМИГРАНТА ДЮШЕНА. РЯБИНИН был связан с бывшими чекистами ПЕТЕРСОМ Я., САМСОНОВЫМ Т., также с бывшим секретарем МК — БАУМАНОМ. РЯБИНИН и РЯДНОВ имели конфликт со мной и ПРОКОФЬЕВОЙ и были сняты с работы, после чего РЯБИНИН пошел на работу в «Союзфото», а РЯДНОВ вернулся в ГПУ (кажется, он работал в НКВД до конца 1938 года).