Дело Кирсанова - [6]

Вероятно, переменить мнение их заставило разоблачение в Виргинии сети советских агентов, состоявшей из добропорядочных американцев консервативных взглядов. Джеймс Барри протянул ему пачку фотографий, по большей части черно-белых.

Малко склонился над ними. На всех был запечатлен высокий, крепкого телосложения мужчина с черными, откинутыми назад волосами и озарявшей лицо улыбкой плейбоя. Прямо-таки актер с телевидения.

— Познакомьтесь с майором Григорием Ивановичем Кирсановым, — продолжал американец. — Рост метр девяносто сантиметров, вес восемьдесят три килограмма.

Работал в Каракасе, потом в Буэнос-Айресе, а теперь в Мадриде. В совершенстве владеет испанским и английским. Записной бабник и блестящий офицер КГБ. В настоящее время оперативник мадридской агентурной службы, занимающейся сбором сведении от многочисленных испанских осведомителей, официально числится начальником отдела агентства печати «Новости». Кстати, живет неподалеку, в доме № 127 по Калье де ла Кастельяна. Жена в настоящее время в Москве. Не ладит с начальником агентурной службы, бригадным генералом-пропойцей.

Немного помолчав, Джеймс Барри значительно добавил:

— Григорий Иванович Кирсанов собирается перейти к нам, и мы готовы его принять.

Майор КГБ — перебежчик? Любопытно...

— Каковы побудительные причины?

Невеселая улыбка тронула тонкие губы Джеймса Барри.

— Вам известен акроним КИКС? Корысть, Идеология, Компрометация, Самоутверждение — вот причины, во все времена толкавшие людей к измене.

Два года назад наши люди «засекли» Кирсанова, когда близился к концу срок его пребывания в Венесуэле. Пожив на Западе, он начал испытывать возрастающую неприязнь к косности советского строя и засилью партии. Во-первых, у него не сложились отношения с начальником агентурного отдела, который, невзлюбив его, отзывался о нем столь нелестно, что Кирсанова не произвели в чин полковника. Совершенно, кстати, незаслуженно. Кроме того... в личной жизни дела у него тоже идут не шибко — не ладится с женой.

Словом, все яснее вырисовывались черты человека с ущемленным "я", разочаровавшегося в советском образе жизни, лишенного прочных связей с родиной. Оставалось пустить в ход еще один убедительный довод: деньги. Я пообещал ему миллион долларов, если он сделает решающий шаг.

— О Боже! — воскликнул Малко. — Чтобы вы когда-нибудь платили такие деньги!..

— Верно, — согласился Джеймс Барри. — Но ведь не каждый день к нам залетает такая птица, как майор КГБ, работавший в Латинской Америке, с которой тесно связаны интересы Соединенных Штатов.

— Итак, он принял ваше предложение и работает на нас. В таком случае, не понимаю, чего вы ждете от меня?

Как правило, перевербованного гражданина Советского Союза сажали в первый же самолет до Вашингтона и там на протяжении нескольких месяцев «раскручивали».

— Все не так просто, — отвечал Джеймс Барри, отпив кофе. — Григорий Кирсанов пока но работал на нас. Просто передал мне список его аргентинских осведомителей, которым мы, естественно, не пользовались. Мы проверили кое-какие сведения и убедились в том, что он не водит нас за нос. Лишь после этого Управление разрешило мне вербовать его. Вы ведь знаете, насколько они там осторожны, имея дело с перебежчиками, — все провокации им чудятся.

— Отчего же вы не торопитесь переправить его в США первым же самолетом, прежде чем его уберет КГБ? — удивился Малко. — Если там что-то заподозрят, ему крышка...

Со смущенной улыбкой Джеймс Барри вновь провел ладонью по лысине:

— Прежде чем поставить точку в этом деле, нужно подвергнуть майора «переводному экзамену»... Во-первых, мы хотим, чтобы он еще некоторое время работал в агентурной службе, что даст нам возможность проверить некоторые сведения. Такой случай — просто подарок! Из Лэнгли мне передали перечень «вопросов» к нему, все исключительной важности. Но, с другой стороны, нельзя же встречаться с ним по три раза па дню! Понимаю, что нам, скорее всего, недостанет времени ответить на все эти вопросы, но, во всяком случае, надо постараться.

— Нам? — не без ехидства переспросил Малко.

Джеймс Барри изобразил на туго обтянутом кожей лице некое подобие улыбки, что отнюдь не смягчило выражение его ледяных глаз.

— Отныне работать с ним будете вы. Кажется, вы говорите по-русски? Так, во всяком случае, отмечено в вашем личном деле.

— Да, но Кирсанов знает английский. Зачем же я вам понадобился?

Студенистый подбородок Джеймса Барри задрожал, точно лишенный костной опоры.

— Я — начальник агентурной разведки, испанцы прекрасно знают меня. Я поступил крайне неосторожно, лично работая с Кирсановым. Вы же — не американец и, за исключением КГБ, вас здесь не знают. Но если вы «засветитесь», дело будет провалено.

— Я полагал, что Испания — член НАТО и, по идее, ваш союзник, — недоумевал Малко. — Разве ваши испанские коллеги не посвящены?

— Вообразите, нет! И тому есть несколько причин. Во-первых, дело началось в отделе Латинской Америки, а эти ребята не желают привлекать кого бы то ни было со стороны. Во-вторых, испанцы до смешного самолюбивы. Если включить их в операцию, они пожелают взять Кирсанова под свое «попечение» и «раскрутить» его первым, чего мы, естественно, никак не можем допустить.