Дело гастронома № 1 - [3]

Скачко достал служебное удостоверение, показал Анилину. Потом продемонстрировал и ордер на обыск.

– Полковник Московского управления КГБ Скачко Павел Сергеич! У нас ордер на обыск в вашем кабинете! А это мой сотрудник, капитан Ширшов.

Ширшов, не дожидаясь команды, подошел к столу, выдвинул верхний ящик. Там лежала пачка долларов. Ширшов радостно улыбнулся. Потом взглянул на полковника. Тот подошел, взглянул на доллары. Лицо Анилина посерело.

– Это не мое! – тут же заявил он.

– Ну да, конечно. И кабинет тоже не ваш, а Пушкина Александр Сергеича! – парировал полковник. – В этой пачечке несколько тысяч долларов, угадал? Так ваша валюта или нет?

Анилин нахмурился и не ответил, сидел с мрачным видом, уставившись в сторону.

Георгий Константинович Беркутов, расположившись на заднем сиденье «Мерседеса», листал альбом Босха. На некрасивом, но таком подвижном и умном лице с живыми черными глазками застыло восхищенное выражение. Он всматривался в мелкие детали, коих тут было превеликое множество, они просто поражали воображение. Какая изобретательность… а краски, краски!.. Будто только вчера написано. Пожилой шофер Максимыч, взглянув на шефа в зеркало заднего вида, хотел что-то спросить, но, заметив, как тот сосредоточен, решил не беспокоить.

Максимыч понимал: в этом проезде через сплошную линию, за который прочих смертных водил наказывали штрафом и просечками, особой необходимости не было. Ну, сэкономили две-три минуты, зато раздразнили весь этот выводок андроповских гусей. А зачем? Старый и опытный водитель Максимыч давно вел с собой самые разнообразные диалоги на эту и аналогичные темы, приводил веские и убедительные доводы, но в последний миг отмахивался и решал не лезть на рожон. Начальству оно всегда виднее… Не ему учить Беркутова, знакомство с которым так ценят самые крупные московские шишки.

Обыск шел и в квартире Анилина. Эксперты-криминалисты простукивали и прослушивали двери, паркетный пол, подоконники. На стенах в дорогих рамах висели картины, гравюры и снимки. Скачко взглянул на одну из цветных фотографий. На ней Анилин с женой на фоне Эйфелевой башни, оба такие радостные и счастливые. Полковник взглянул на Анилина, тот с отрешенным видом сидел на стуле, держал в руке хрустальный бокал с коньяком. Рядом на полу стоял коньячный штоф, наполовину пустой. Боков с Ширшовым осматривали другие комнаты, навесные полки, шкафы, серванты, комоды, ища там тайники.

– Подлинник? – Скачко кивнул на гравюру Дюрера, висевшую в кабинете, где шел обыск.

– Копия. А вот рама – подлинник. Я, видите ли, рамы коллекционирую, такое хобби, – криво усмехнувшись, ответил Анилин.

Скачко осмотрел одну из рам, постучал по ней, звук подсказал, что внутри пусто. Потом подошел к столу, подсел к Анилину.

– Эдуард Дмитрич, мне известно, что у вас дома имеется тайник, а в нем валюта. И сдается мне, – уже почти интимным заговорщицким шепотом добавил он, – что там пачка будет куда как толще той, что мы изъяли у вас в рабочем кабинете. Мы ее все равно найдем, но сначала перевернем вверх дном вашу квартиру. Вам это надо? – доверительно и с еле заметной улыбкой спросил полковник, глядя на Анилина. – Покажите, где тайник, мы изымем валюту и уйдем!

– А меня арестуют? – усмехнулся Анилин.

– Да! Но помощь следствию вам зачтется!

Анилин снова усмехнулся, залпом допил коньяк.

– Ищите! Никакой валюты у меня нет!

Сказал как отрезал. И Скачко это не понравилось. Оперативники и эксперты вопросительно уставились на него, он молча кивнул. И они продолжили простукивать пол и стены. Скачко снова бросил взгляд на парижскую фотографию. Жена Анилина. Красивая женщина. Даже больше, чем красивая, необыкновенно обаятельная. Чистое, открытое лицо, мечтательный взгляд больших синих глаз, а улыбка – такая искренняя и нежная. И он задумался.

Вера Петровна Анилина со своей фирменной искренней улыбкой на лице, держа в руках сверток с окороком, быстрым шагом шла по торговому залу, посматривая по сторонам и приветливо кивая всем продавщицам. Она дошла до своего кабинета, располагался он напротив кабинета Беркутова, а между ними находилась приемная, где стрекотала на пишущей машинке секретарша Люся, голова в мелких рыжих кудряшках, которые так весело подрагивают при ударах по клавишам. Рядом на стуле при всех своих воинских регалиях Анилину дожидался генерал-лейтенант артиллерии. Анилина вошла, генерал поднялся. Вера Петровна улыбнулась ему, передала сверток.

– Ваш тамбовский окорок, Петр Иваныч! Наисвежайший! Держите сдачу!

Генерал так и расплылся в улыбке. Анилина передала ему деньги. Подошла Зоя Сергеевна Платонова. Высокая, стройная женщина, лет за тридцать с красивыми и какими-то даже слишком правильными чертами лица. Строгость подчеркивалась и прической – светлые гладкие волосы забраны в пучок, низко лежащий на затылке. К такой просто так не подкатишь, мужчины, почти все без исключения, засматривались на нее, а вот подойти решался далеко не каждый. Еще в студенческие времена ее прозвали Казачкой за особую горделивую стать, строгость и уверенную походку.

– Прямо не знаю, как вас и благодарить, Вера Петровна! – раскудахтался генерал, засовывая сдачу в карман, затем принюхался к оберточной бумаге, блаженно зажмурился.