Дело для трех детективов - [10]

— Ну это, я полагаю, является обычной процедурой.

— Очень хорошо. Тогда, джентльмены, я могу быть уверен, что все вы будете здесь завтра? Возможно, лучше всего записать ваши имена.

И медленно, мучительно Биф начал записывать наши полные имена и адреса в свой большой блокнот. Это были раздражающие десять минут. Но в конце концов сержант покончил с нами и отправился на кухню — очевидно, чтобы собрать имена прислуги.

Затем мы услышали, как хлопнула парадная дверь, и поняли, что глаз закона на нас больше не направлен. И всё же никто не двигался. Уильямс обратился к доктору Тейту.

— Что вы знаете о Райдере? — спросил он.

— Райдер? Он — трудяга. Но иногда я задаюсь вопросом, все ли у него дома. Так или иначе, у него есть навязчивая идея. Чистота. Пуризм. Когда что-то угрожает Чистоте, викарий становится совершенно неуравновешенным.

Внезапно я вспомнил любопытный вопрос, который он мне задал перед обедом, и повторил его суть.

— Весьма в его духе, — воскликнул Тейт. — Он вполне мог подозревать что-то абсурдное. Или же что-то совершенно тривиальное.

— Чего я не понимаю, — заметил Уильямс, — это как он оказался около кровати Мэри Терстон через полчаса после убийства. Райдер покинул нас, чтобы пойти домой, задолго до одиннадцати, а дом викария находится сразу за садом.

— Может быть, ему кто-то позвонил? — спросил Стрикленд.

— Невозможно. Телефон не в порядке. Наверное, перерезаны провода.

— Тогда он не пошёл домой, — сказал я.

Уильямс позвонил в звонок.

— Мы спросим Столла, — пояснил он. — Райдер заявил, что тот его впустил.

Когда Столл вошёл в комнату, я, едва взглянув на него, понял, что он настороже. Дворецкий переводил взгляд с одного из нас на другого, как будто определяя, откуда последует нападение.

— А, Столл, — обратился к нему Уильямс, — вы закрывали дверь за мистером Райдером?

— В какой именно раз, сэр? Когда он покинул дом в первый раз, ещё до того, как миссис Терстон пошла к себе, я провожал его.

— Понимаю. А когда он вернулся?

— Должно быть, через десять минут или через четверть часа после… сделанного открытия, сэр.

— Кого он спросил?

— Доктора Терстона, сэр.

— И вы проводили его в гостиную?

— Нет, сэр. Именно тогда горничная закатила истерику, сэр. Очень нервная особа. И я поспешил назад на кухню. Я оставил мистера Райдера, и он пошёл в гостиную самостоятельно. Больше я не видел его, сэр.

— Он ничего не сказал вам, кроме того, что спросил о докторе Терстоне?

— Нет, сэр. Ничего. Но он казался возбуждённым, сэр.

— Понимаю. Вы посещаете его церковь, Столл?

— Да, сэр. Пою в хоре. Бас, сэр.

— Спасибо, Столл. Теперь все могут лечь спать.

Когда дверь закрылась, мы обменялись взглядами, словно каждый хотел увидеть, что думают обо всём этом остальные.

— Странно это всё — всё, что касается Райдера, — сказал я немного погодя, но никто не ответил. Многое было странным. Очень, очень странным.

Откинувшись на стуле, я стал по очереди рассматривать каждого из мужчин в доме в качестве возможного убийцы. Это не было приятным занятием, поскольку среди них не было ни одного, кому я желал зла или кого до настоящего времени по-настоящему не любил. Но по мере того, как я переходил от одного к другому, передо мной вставала всё та же глухая стена. Как он — убийца — вышел? Те два засова — ведь я сам их отодвигал! Кто бы это ни сделал, но если физические законы всё ещё существуют, он покинул эту комнату в течение нескольких мгновений, которые потребовались нам, чтобы взбежать наверх и выломать дверь. Но как? Как? Я чувствовал, что сомнения сводят меня с ума. Из комнаты не было выхода.

Наконец все решили ложиться спать. Но когда мы встали, ожидая, что кто-нибудь выйдет первым, молодой Стрикленд сказал Алеку Норрису довольно бестактную вещь:

— Ну, кажется уже можно считать доказанным, что ваша теория об убийствах неправильна.

Я уже и забыл о той беседе за коктейлями. Воспоминание заставило меня вздрогнуть. Но эффект от замечания, сделанного Норрису, оказался довольно неожиданным.

— Да, — истерично вскричал он высоким пронзительным голосом, — я был неправ! — И начал смеяться, сначала тихо, а потом всё громче и выше, пока Уильям, который стоял рядом с ним, не ударил его по лицу.

Норрис сразу же успокоился.

— Простите, — сказал он.

— И меня простите, — сказал Уильямс, — но это единственный способ остановить истерику. Не мог позволить, чтобы вы перебудили весь дом. Уже давно за полночь.

ГЛАВА 5

На следующее утро, когда было еще довольно рано, начали прибывать те неутомимо блестящие частные сыщики, которые, похоже, всегда оказываются рядом, когда совершено убийство. Я немного знал их привычки и потому сразу догадался, что могло привести их сюда. Один, вероятно, просто случайно оказался в этом районе, другой был приятелем доктора Тейта, а третий, возможно уже был приглашён ранее Терстоном погостить у них в доме. Во всяком случае, вскоре дом, казалось, просто наполнился ими — ползающими по полу, рассматривающими через лупу окрашенные поверхности и задающими слугам самые неожиданные вопросы.

Первым на сцену вышел лорд Плимсолл. Он вылез из первого «Роллс-Ройса» — всего их было три: во втором ехал его слуга, имя которого, как я впоследствии узнал, было Баттерфилд, а в третьем прибыла масса фотографического оборудования. Я в это время оказался около парадной двери и услышал, как лорд обратился к своему слуге. Я был сначала несколько поражён его речью, поскольку вспомнил слышанный в каком-то кабаре диалог двух артистов, изображавших ковбоев. Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что для лорда Плимсолла это естественная манера разговаривать. Вручив мне превосходную сигару, он предложил «расколоться» и всё рассказать. Говорил я долго. Я подробно поведал ему о невероятной тайне, которую предстояло раскрыть, и о неразрешимой проблеме исчезновения убийцы. Когда я закончил, лорд Плимсолл вздохнул.