Дело Чести, или шесть дней из жизни одного принца - [14]

— Но учтите, намина, если не поможет, я припрусь к вам под дверь и буду орать жутким, как у кота весной, голосом, чтобы вы снова меня погладили. Или почесали? Массировали? Ну, в общем, как там это называется?

Успевшая отойти к полюбившемуся ей окну Недотрога насмешливо оглядела меня с головы до ног и озвучила свои черные мысли:

— Вообще-то мне известен способ, как сделать котов более молчаливыми…

— Не, это не гуманно, — проявил я мужскую солидарность и вступился за достоинства безымянных котов.

— Это смотря с какой стороны посмотреть!

— Сзади видно лучше, — да, согласен, я нес откровенную пургу. Но для серьезных бесед мой мозг еще не заработал. А мне очень не хотелось, чтобы Недотрога сейчас ушла.

— Так то у кото-ов, — протянула она и подмигнула.

— Э, не, принцесса, даже не надейся. Не дамся. Знаешь, как я быстро бегаю?

— Так ты же изначально признал, что ты — котик ленивый и неторопливый?

— Обманул, — и на этих словах прыгнул в сторону наглой девицы, выразившей намек на лишение меня самого дорого. Она взвизгнула и со смехом помчалась от меня. Чуть-чуть помчалась, потому что была тут же схвачена и прижата к стене. Отсутствующий мозг инстинктам не помеха. И я впился поцелуем в мягкие губы Недотроги. В первый момент она напряглась, а потом как-то вдруг расслабилась, словно отдаваясь в мои руки в прямом и переносном смысле. И тут из темных недр моей личности наружу прорвалось настоящее безумие. Я вцепился в нее, как потерпевший кораблекрушение — в обломок мачты. Мои руки жили своей жизнью, воплощая какие-то свои, не совсем приличные, планы; мои губы пробовали на вкус ее кожу и никак не могли насытиться…

И в этот самый неподходящий момент из комы вышел мой мозг. От осознания происходящего я застыл. А Недотрога от того же самого быстренько вырвалась из моих рук, пробормотала что-то извиняющееся и умчалась прочь…

Вечером у камина, за стаканчиком теплого вина, я болтал с Грэйди и в какой-то момент поймал его «дворовый-пес-смотрит-на-хозяйскую-болонку» взгляд на щебечущую с девушками Недотрогу.

— Экая, однако, глубина у твоих верноподданнических чувств, приятель… — глубокомысленно озвучил я.

Тот понимающе усмехнулся:

— Я разумный человек, Миранир. Для нее у меня даже теперь не хватит ни богатства, ни знатности.

— С каких пор ты соблазняешь женщин богатством и знатностью?

— Ранир, таких не соблазняют, на таких женятся.

— Какое пугающее воздействие оказывает на мужчин прозвище «Недотрога»…

— При чем тут прозвище… — досадливо протянул Грэйди. — Ты, конечно, пока меня не поймешь, но с нею можно просто поговорить. По душам.

— Учитывая нашу разницу в возрасте, твое «пока не поймешь» звучит как кокетство.

— Знаешь старую присказку: «Мудрость приходит с возрастом. Но иногда возраст приходит один».

— Намекаешь на меня?

— Храни меня проклятые боги от таких сентенций, я не собираюсь раздувать межгосударственный конфликт, — картинно похлопал ресницами лиотиссец, после чего продолжил: — Ты же по сути тоже «хищник»? Причем «хищник» неглупый и уверенный в себе.

— Ну, спасибо, хоть совсем в уме не отказал.

— Да кушай на здоровье. Люблю я время от времени сделать ближнему приятно. Так вот, в нашем отношении к женщинам мы проходим ряд этапов. Сначала всё ново и волшебно. Потом с новыми всё ново и волшебно. Потом всё уже не ново, но еще волшебно. А потом ты встречаешь ЕЕ. Она смотрит на тебя влюбленными глазами, и ты для нее бог. И снова все волшебно, и ты чувствуешь себя богом, и она слушается тебя во всём, и у тебя за спиной вырастают крылья. А потом эти крылья за спиной как-то незаметно превращаются в камень на шее. Потому что когда она без тебя не может выбрать, взять ли ей зелененькую шляпку или красное белье, это она либо тупая, либо издевается. Либо просто использует. И ты осознаешь, как же до нее все было волшебно. Пусть и не совсем ново. И ты начинаешь менять своих женщин как бокалы с вином, едва успев пригубить, поскольку в принципе все они одинаковы. Всем им что-то от тебя надо. Так пусть хоть упаковка разная будет. Но изредка ты встречаешь тех, которые прекрасно живут без тебя. Они в состоянии решить, что им нравится и чего они хотят. Они в состоянии принять решение за себя. В пределах разумного, конечно. При этом не стремясь поучать тебя. И с ними просто хочется поговорить. А не заткнуть рот некой в целом полезной оконечностью.

— Да ты у нас романтик, Грэйди.

— Я реалист, Миранир. Не то я бы попытался ухлестнуть за Недотрогой.

— А чего она такая? «Недотрога», в смысле.

— О, а это история из разряда романтики. Когда Недотроге было восемнадцать, она, как мне рассказывали, была совершенно нормальной девчонкой. И совершенно нормально влюбилась в начальника своей стражи. И была у них Любовь. Молодой человек был не так чтобы совсем молод, и даже имел боевые заслуги, приличное происхождение и достаточное обеспечение, чтобы рискнуть посвататься — все-таки младшая принцесса, кому она нужна? Что именно ответила претенденту королева, никто точно не знает, но на следующий день он покинул столицу. Говорят, спился с горя на какой-то дальней заставе — так сильно любил Кэйли. Может, врут. Однако после этого Недотрога организовала свой Королевский военный госпиталь, и на любые предложения и приказы матери явиться на очередное придворное мероприятие отвечает одними и теми же словами: «Мое дело — служить благу короны!»