Дело было так - [67]

Она выпрямилась.

— Скажи ей, — сказала она, обращаясь ко мне, но продолжая смотреть на бабушку, — скажи ей, что мой отец будет очень рад выставить эту машину в витрине своего агентства в Лос-Анджелесе. Во всех Соединенных Штатах нет такой старой машины в таком хорошем состоянии. Mint condition! Скажи ей, что, если она отдаст его мне, мой отец пошлет ей взамен совершенно новый современный свипер.

— Авигайль, — сказал я, — это не просто «sweeper», это сввииипперрр! Ты должна поработать над своим английским произношением.

— О чем вы там говорите? — снова спросила бабушка Тоня. Она, конечно, слышала, как я подражал ее произношению, и теперь к ее обычной постоянной подозрительности примешалось еще и раздражение.

Я объяснил ей, какую сделку предлагает Авигайль, и она еще больше насторожилась. Что? Ее свипер приглашают в Америку? А ей пошлют новый? А когда? И как? И вообще, она не может отдать им этот свипер, пока ей не привезут оттуда другой.

— Бабушка, — сказал я, — где ты живешь? Уже существуют самолеты, и есть почта с доставкой на дом. Посылка от отца Авигайль прибудет прямо из его конторы в Америке к твоему дому в Нагалале. Тебе придется лишь крикнуть посыльному: «Вокруг, со двора!» И вообще, почему ты всегда думаешь, что все на свете только и хотят тебя обмануть?

— Скажи ей, — сказала Авигайль, явно опасаясь потери темпа, — скажи ей, что вдобавок к новому свиперу мой отец пошлет ей еще какой-нибудь электроприбор компании «Дженерал электрик». Какой-нибудь небольшой подарок. Блендер, тостер, фен — что она захочет.

Ее голос, который еще недавно шептал нежности в мою шею, теперь вдруг стал деловым и даже немного жестким. Я перевел бабушке это новое предложение, и ее подозрения еще более усилились.

— Что это такое тостер? Мне не нужны всякие штучки, которые даже мой внук не может перевести.

И она решительно пошла к двери, ведя за собой свой свипер — по-прежнему покорный, послушный и еще полный надежды.

— Задержи ее, — сказала Авигайль.

— Бабушка, — позвал я, — подожди минутку.

Она остановилась.

— Авигайль хочет тебе еще что-то сказать.

— Скажи ей, — сказала Авигайль, — что мой отец будет рад уплатить тоже. Вдобавок к новому пылесосу и к маленькому подарку он даст ей за эту старую машину еще пятьсот долларов. Я могу немедленно выписать чек.

На этот раз подозрение проснулось и в моей душе. Эта девушка, такая симпатичная, такая персиковая, такая ароматная, забавная, полная юмора и страсти, с которой я познакомился накануне утром на почте около рынка, с позвоночником, который начинается на таком привлекательном затылке и кончается таким симпатичным хвостиком, вдруг обернулась жадной, корыстолюбивой спекулянткой, которая к тому же еще и торгуется, как на иерусалимском рынке.

А кроме того, во мне поднялось возмущение.

— У тебя в кармане чековая книжка с такими суммами, а мы ездим в автобусах и принимаем душ вместе с коровами? — укоризненно сказал я.

— Семьсот пятьдесят, — быстро сказала она.

— Бабушка, — сказал я, — не считая всех подарков и совершенно нового свипера, Авигайль предлагает тебе за твой старый и испорченный свипер еще семьсот пятьдесят долларов чеком, и я полагаю, что смогу убедить ее дать еще больше. Так что, если ты согласна, я думаю, мне причитаются небольшие комиссионные.

— Твой перевод был намного длиннее моего оригинала, — сказала Авигайль. — Что ты ей там добавил?

— Мы с ней обсуждали цену.

— Скажи ей тысячу долларов, это включает также десять процентов, которые положены тебе.

— Я уже добился тысячи, — сказал я бабушке. — Но за это я в дополнение к своим десяти процентам требую разрешения мыться в твоей закрытой ванной.

— Ни в коем случае нет, — отрезала она и немедленно поинтересовалась: — А какой доллар она имеет в виду, новый или старый?

— Что она сказала? — насторожилась Авигайль. — О каком долларе она говорит?

— Я думаю, что она путает доллар с рублем, — сказал я.

Я объяснил бабушке, что на доллар, в отличие от рубля, совсем не повлияло убийство царя Николая большевиками, и снова повторил ей предложение Авигайль.

— Сколько это будет в лирах? — спросила она.

Я перевел в лиры. Я уже не помню, какая получилась сумма, но это была очень большая сумма, как для такой, как она, старой мошавницы, так и для такого, как я, молодого водителя машины «скорой помощи», который вынужден выращивать белых мышей, чтобы заработать на жизнь и учебу. Но стоило мне назвать эту сумму, как бабушка тут же сказала:

— Раз она готова выложить за этот старый свипер такую кучу денег, значит, он стоит намного больше.

И тут Авигайль, не понимая, о чем мы говорим и не зная мою бабушку как следует быть, сделала роковую ошибку.

— Скажи ей, — сказала она, — что я прошу также, чтобы она его включила, потому что мне нужно убедиться, что он работает.

— Ты делаешь ошибку, — сказал я.

— Бизнес есть бизнес, — ответила она. — Я на этом настаиваю.

— Бабушка, — сказал я, — она просит тебя включить твой свипер, чтобы убедиться, что он работает. Так что я предлагаю сговориться с ней на тысячу долларов, а насчет ванной мы поговорим с тобой потом наедине, когда она уедет.

— Ни в коем случае нет!