Дело №888 - [9]

Почему-то у прокуроров и судей никто и никогда документов не проверяет, и уж тем более не записывает, в какой кабинет они сегодня направляются.

Понятно, что и пробки существуют только для прокуроров, которые могут опаздывать в судебное заседание, и никто им ничего не скажет. Адвокаты же передвигаются по Москве исключительно на вертолетах, поэтому спокойно могут постоять внизу минут десять, чтобы отметиться. Но уж если адвокат опоздал на суд, хотя бы на пять минут, то замечание судьи в таком случае – это счастливый лотерейный билет. Мол, скажите спасибо, что не отложили заседание из-за «неорганизованности» адвоката и не написали жалобу в палату, указав, что адвокат «постоянно срывает судебные заседания». Что остается адвокату? Только относиться ко всему этому с юмором.

Когда подошла моя очередь показывать документы, я предъявил удостоверение, сказав, как всегда наобум, что иду в кабинет семьсот двадцать три. Тупой охранник прилежно записал в журнал напротив моей фамилии – «каб. 723», ни на секунду не задумавшись, что в здании суда всего пять этажей, и нумерация кабинетов не может начинаться на семь.

Я поднялся на второй этаж. До заседания оставалось минут десять. Около судебного зала я увидел своего доверителя – двадцатитрехлетнего парня, пришедшего на суд в сопровождении мамы.

– Добрый день, Валерия Викторовна, привет, Максим, – поздоровался я с ними. – Как настрой?

– Нервничаем, – ответила мама Максима. – Вся надежда на вас, Виталий Владимирович.

– Да не переживайте, все будет нормально, – успокоил я маму Максима.

Дело Максима Новикова было достаточно банальным и не представляющим особого интереса с точки зрения права. Он обвинялся в угоне автомобиля и похищении официальных документов. Его любимая девушка Ольга взяла напрокат машину. После чего в один из теплых летних вечеров, как бы это сказать помягче. сильно напилась, приревновала Максима к несуществующей сопернице и, решив отомстить, собралась куда-то поехать. Максим, чтобы не дать нетрезвой Оле сесть за руль, отобрал у нее документы, ключи от автомобиля и уехал на нем к себе домой. Но поскольку приобретенные Максимом на войне навыки вождения в основном касались военных грузовиков и уж точно не иномарок с АКПП, то благополучно добраться до дома ему не удалось. Практически у самого подъезда Макс не справился с управлением и въехал в спокойно стоявший и никого не трогавший фонарный столб. А в это время Оленька, неожиданно протрезвев, решила наказать дружка и, не будь дурой, написала заявление в милицию об угоне автомобиля, взятого ею напрокат.

Результатом всего этого стало уголовное дело в отношении Максима примерно на трехстах листах, на обложке которого гордо красовалось «Новиков Максим Викторович, ч. 1 ст. 166, ч. 2 ст. 325 УК РФ».

Мама Максима обратилась ко мне, когда предварительное следствие было уже окончено и дело передано для рассмотрения в суд. Бесплатный адвокат, предоставленный Максу на следствии государством, конечно, посоветовал ему признать вину и раскаяться в содеянном, что тот и сделал. В общем, повторюсь, с точки зрения адвокатской работы дело было никаким, и я бы его никогда не взял, если бы не одно но. Это «но» заключалось в личности самого Максима. Когда его мама первый раз позвонила и в двух словах обрисовала проблему, я решил, что Максим – очередной двадцатитрехлетний придурок, обкуренный и обколотый, проводящий все свободное время в ночных клубах, прожигающий там папины деньги, являя собой героя нашего времени.

Но я ошибся. Максим оказался спокойным неразговорчивым двадцатитрехлетним мужчиной, который прошел войну на Кавказе, остался живым и не возомнил себя героем.

Выяснилось, что Максим больше четырех лет воевал контрактником в Кавказском регионе, был командиром отряда, имел две государственные награды, удостоверение ветерана войны и контузию, сделавшую его глухим на одно ухо. Он служил в специальных войсках, куда попал после успешного прохождения различных испытаний. Отбор действительно был жесточайшим. Достаточно сказать, что из Москвы в эти войска попало всего десять человек, в числе которых был Максим.

То, что Максим рассказал мне про войну, не прочитаешь ни в одной книге и не увидишь по телевизору. Из десяти ушедших на войну восемнадцатилетних пареньков живы остались только двое. Одно это вызывает у меня глубочайшее уважение к парню, сделавшему за свою жизнь, возможно, гораздо больше, чем все наши надутые высшие чины. Правда, обещанных денег за службу Максим так и не получил, но зато про него написали в газете и наградили медалью.

Макс рассказал, что когда он лежал в больнице с контузией, к ним приезжал полковник из Москвы, который поблагодарил ребят за службу, сказав напоследок, что напрасно они полезли под пули. Разумеется, ни под какие пули они не лезли, а выполняли приказ ротного, который, испугавшись, убежал, в то время как они впятером уничтожили четырнадцать чеченских боевиков. Без потерь не обошлось, но задача была выполнена. Максим взял на себя командование операцией после бегства ротного и возглавил отряд, поскольку офицеров и старших по званию в группе не оставалось.