Дельфийский оракул - [64]

– Единожды.

– Ему хватило. Слабый он какой… а ты силен… и бесстрашен… или же кровь твоя служит тебе защитой от безумия?

Коснулась Клеодокса руки Аполлона, и холодными были ее пальцы.

– А если и так, то что?

– Мести желаешь, сын Лето? И что помешает мне остановить тебя?

– Быть может, это? – Острый нож прижался к ее белой шее. Но лишь рассмеялась Клеодокса:

– О, неужели сам меня убьешь? Тогда все бросятся искать убийцу. И найдут тебя, не сомневайся. А еще, я могу закричать, и воины отца положат конец твоей бессмысленной жизни.

– Ты и правда змея!

– Мы стоим друг друга. Хочу я предложить тебе сделку. Ты обещал мне, что стану я царицей, что Фивы будут моими, так сдержи слово. Я не стану мешать твоей мести, помогу даже.

Молчал Аполлон, пораженный ее коварством, и решила Клеодокса, что обдумывает он ее предложение.

– Ты не справишься один. А вдвоем мы сумеем. И если захочешь, то сам взойдешь на трон! Ты силен. И бесстрашен, если не побоялся явиться сюда один. Умен. Коварен. Из тебя выйдет хороший царь. А я буду славной царицей.

– Я не люблю тебя, – отстранил Аполлон ее ледяную руку.

– А кого же любишь? Неужто эту глупышку, Этодайю? Хорошо, забирай ее и увози. Пусть она станет твоей наградой, если иной ты не желаешь. Так что, сын Лето, примешь ли ты мою помощь?

На другой день вновь боролись братья, и вновь побеждал Файдим. Но теперь не доставляла их борьба Илионею приятных ощущений. Видел он не схватку на радость богам, когда силой своей человек восславляет их, но злость, сокрытую в могучем теле Файдима. Вот заламывает он руку брату сильнее, чем надо бы. Вот выкручивает ее, так что мышцы стонут и трещат кости. Вот спина борца натягивается, словно древесный ствол под ветром, того и гляди хрустнет.

– Здравствуй, царевич. – Вчерашний незнакомец уселся рядом с Илиопеем: – Как твои братья?

– Я… я поборю его! Вырасту сильным и поборю.

– Так когда это будет… и разве вернет это брата? Месть ничего не меняет, юный Илионей. Месть лишь дает увидеть призрак справедливости.

– Тогда что мне делать?

– Помочь.

– Как?

– Хочешь, чтобы завтра Тантал поборол Файдима?

– Хочу.

– Он сильный, но очень добрый. Надо, чтобы Тантал стал злым, ненадолго, этого хватит. Когда поймет Файдим, что способен брат его одолеть, тогда и перестанет метить на его место. Вот, возьми.

Незнакомец протянул ему стеклянный фиал, в которых матери обычно хранят драгоценные масла для своих чад.

– Добавь в воду одну каплю. Всего лишь каплю! Смотри, не ошибись! И дай Танталу выпить. Достаточно будет, даже если просто пригубит он. Сила войдет в его тело. Вот, гляди.

Из сумки возникли серебряная чаша и обыкновенная фляга. Налил незнакомец в чашу воды, капнул каплю из фиала, всего одну. И – выпил воду. Ничего с ним не случилось.

Поднялся незнакомец, подхватил на руки Илионея и подбросил его, так высоко, как ни один из братьев не подбрасывал.

– Видишь, каким сильным я стал? – спросил он. – Сам решай, помогать ли брату. Но, чур – не рассказывать ему об этом! Он у тебя очень честный. Не захочет побеждать такой ценой. А не победит – погибнет.

И этим же вечером вновь обнимал Аполлон возлюбленную, пел ей, лишь только ей, улыбался, хотя страшная боль разъедала его душу. Он бы отдал ей и сердце, и саму жизнь, лишь бы переменить все. И слушала его пение Этодайя, прижималась к нему нежно, готовая идти за милым хоть на край света, хоть за край его.

Кусала губы ревнивая Клеодокса: впервые обошла ее сестра!

Но она заплатит за это. И этот золотоволосый, тоже считающий, что он – почти бог. Пусть поможет он исполнить Клеодоксе ее желание, а там уже получит то, что заслужил.

Утро наступило.

Всю ночь проворочался без сна Илионей. И так он думал, и иначе. Вдруг яд дал ему незнакомец? Но нет: испил он из чаши и остался жив, силен только сделался… и не желает Илионей дурного. Только брату хочет он помочь. Каплю, всего-навсего каплю… одна победа Тантала – и перестанет Файдим брата мучить.

Рано-рано побежал Илионей к роднику, принес воды холодной и, наполнив чашу – самую обыкновенную, не такую красивую, как у незнакомца, – влил в нее одну каплю снадобья.

Но хватит ли одной? Файдим силен… и Тантал выше и крепче того незнакомца.

И дрогнула его рука, выпуская из фиал еще одну каплю. Две…

– Вот, – поднес Илионей чашу брату, зная, что не откажется Тантал выпить. – Я для тебя к роднику бегал. Кто выпьет это, сильным становится! Люди так говорят.

– Ну, если люди говорят, надо их слушать.

Принял чашу Тантал, выпил половину содержимого, а вторую часть – Файдиму отдал:

– Возьми, брат. Если уж сильными быть, то вдвоем.

Хотел закричать Илионей, предупредить Тантала, но не успел. Глотком одним осушил Файдим чашу и отбросил ее в сторону за ненадобностью. Вновь сошлись в бою братья. Содрогнулась земля. Затрещали кости, как корни деревьев, из земли выворачиваемых. Согнулись спины, и вздулись мышцы на руках Файдима. И на руках Тантала. И руки их переплелись в борьбе – как змеи огромные.

– Прекратите! – закричал Илионей.

Но кто его слышал? Ломали братья друг друга. Сила невиданная бурлила в их крови. Туманила она разум, и уже не знали братья, где они и кто они.