Delete - [6]

– Пусть скажет, что он пытался ее изнасиловать, – спокойно предложил польщенный его доверием Локотков дежурную отмазку. – А что еще остается делать? Должны же мы помогать своим родственникам. Я тебе сейчас помогу, а когда-нибудь и ты мне… Вдруг…

– Лева, заткнись, а? Тебя тошно слушать. Сворачивай на Рахова, потом до Астраханской…

Глава 3

Лариса Арчибальдовна Бон поднялась на восьмой этаж и позвонила в дверь. Так, на всякий случай, потому что в такой час ее сын, снимавший квартиру в этом доме, скорее всего, должен был находиться в консерватории на занятиях. Но для приличия все равно позвонила, вдруг мало ли что…

Алик снимал эту квартиру вместе с девочкой, красивой и глупой, как кукла, Лелей, которая нигде не училась, не работала, а просто жила в свое удовольствие, мешая Алику заниматься и заставляя его постоянно подрабатывать. Половину квартирной платы вносила ее мать, женщина простая, работящая и, по словам Алика, беззаветно любящая свою единственную дочь. Лариса Бон понимала, что эту увлеченность сына молоденькой девушкой следует принимать как факт, что невозможно теперь, когда они вместе, убедить его в том, что она его недостойна, что таких, как она, миллион, а вот ему, Алику, в первую очередь надо бы подумать о своей карьере и всерьез заняться делом, возможно, даже переехать в Москву, перевестись в столичную консерваторию. Понимала, но примириться с этим все равно не могла.

Она отлично помнила тот день, когда Алик, бледный, вошел к ним в спальню и заявил, что он уходит из дома. Что это не финт, не выражение какой-то обиды, что он всем доволен и ужасно любит своих родителей, просто в его жизни появилась любимая девушка, с которой они решили снять квартиру, чтобы пожить отдельно ото всех. Что это норма, что ничего в этом желании особенного нет, да и квартира недорогая, всего двести долларов в месяц, причем с неплохой мебелью и новой ванной. Он, боясь, что его перебьют, опережая готовые посыпаться на его разгоряченную голову вопросы, сразу же успокоил родителей, что консерваторию бросать не собирается, напротив, Леля будет его вдохновлять, он будет заниматься по восемь-девять часов в день, и что Леля, хоть она и не музыкант, но очень любит музыку, особенно фортепьянную игру. И инструмент есть, старое немецкое трофейное пианино, которое надо немного настроить. И вообще, у них все будет прекрасно… Кажется, Леля умеет готовить, хотя это и не так важно.

Лариса лишь развела руками. Она понимала, что квартиру эту дети уже сняли, раз говорят о ней так уверенно, вернее, сын говорит… Ведь Лели она тогда еще не видела. А когда увидела, поняла, что уже в очень скором времени Алик бросит консерваторию. Леля оказалась просто-таки сногсшибательной красавицей, натуральной блондинкой с богатыми длинными волосами, да только глаза ее голубые светились безумием, точнее – всяким отсутствием ума… Холеная, похожая на разбалованную и изнеженную кошку, она одним своим видом требовала денег, денег… С первого взгляда было понятно, что она глупа, необразованна, невоспитанна, что воспринимает Алика как очередное увлечение и нисколько им не дорожит. Но природа наградила ее таким ангельским лицом, такой изумительной фигурой, что Лариса где-то даже поняла своего эстета сына. Как поняла и то, что не в состоянии объяснить ему: помимо внешности, в женщине важны еще и другие качества…

Отец Алика, увидев Лелю, тоже, кажется, все понял и сделал вид, что одобряет решение сына. Хотя на самом деле он был, конечно, на стороне жены. Они решили немного подождать, чтобы Алик сам разобрался с этой девушкой и разрыв с ней произошел бы естественным образом, чтобы он сам все понял… Что же касается своих родительских обязанностей, Лариса решила для себя, что будет по-прежнему опекать сына, следить за тем, чтобы он был вовремя накормлен, чтобы у него было все необходимое для жизни и учебы. Понимая, что деньги давать влюбленному мальчику небезопасно, да и вообще бессмысленно в данной ситуации, поскольку они сразу же перекочуют в сумочку Лели, которая найдет им более достойное, на ее взгляд, применение, Лариса привозила детям, как она называла юных любовников, продукты, выстиранную и выглаженную одежду и постельное белье, два раза в неделю приезжала к ним, чтобы сделать уборку, причем заставляла себя делать это спокойно, не обращая внимания на обуревавшие ее эгоистические материнские чувства. Конечно, она ненавидела Лелю. И за то, что та забрала у нее сына, и за то, что девчонка имела такую власть над Аликом, и, главное, что она отнимала у него много времени, заставляя его давать частные уроки и играть в ресторане вместо того, чтобы позволить ему заниматься столько, сколько положено на четвертом курсе фортепьянного отделения консерватории. История затягивалась… Как и ожидалось, Леля вскоре остыла к своему очередному любовнику и пользовалась им в своих целях: живя с ним, она ловко избежала материнской опеки.

Но Лариса ждала. Сгорала от желания поскорее разделаться с девчонкой, объяснить Алику, что Леля – эгоистка и лицемерка, что она никогда не любила его и просто использовала, чтобы пожить отдельно от матери. Умирала от этого желания, но конкретно пока ничего не предпринимала. Ей хотелось, чтобы Алик сам все понял и чтобы разрыв с Лелей прошел для него менее болезненно. Зная чувствительную натуру сына, его тонкую душу и врожденную сентиментальность, она переживала за его душевное здоровье и продолжала ждать…