Дела житейские - [64]

— Марджи! — крикнул папа. — Поставь, милая, кофейник!

— Ну, а слыхал ли ты Лемона Джеферсона или Джона Харта?

— Боюсь, нет.

— Ну, а Сан Хауса или Альберта Кинга?

— Нет, сэр.

— Так, так, приятель, я тебя малость образую, пока ты здесь. Черные должны знать о блюзе все.

Фрэнклин засмеялся. Я включила лампочки на елке. Боже мой, как же хорошо быть дома!

— Зора, — позвала меня Маргерит, и я пошла на кухню. Она, должно быть, все приготовила заранее, потому что множество горшков, кастрюль и сковородок стояло на плите.

— Ну как ты здесь живешь, Маргерит?

— Да ничего. Ты голодна?

— Немного. Что у тебя тут?

— Тушеные овощи, ветчина, хлебцы, макароны с сыром, батат и картофельный салат в холодильнике. Меня беспокоит твой отец. Его доконал артрит. У него постоянные боли, а он делает вид, что ничего такого нет. Тебе надо поговорить с ним, дорогая.

— Что я могу ему сказать?

— Но это же твой отец. Придумай что-нибудь.

— Он был у врача?

— Был, да не у того. Врач дал ему таблетки от боли, а они действуют на него как снотворное.

— Я попробую поговорить с ним. Можно отрезать кусочек ветчины?

— Ради Бога, милая. Ну, как твое пение? Большие успехи?

— Не сказала бы. Я беру уроки, а к апрелю мой учитель поможет мне подготовить пробную запись.

— Что это такое — пробная запись?

— Ну, это записи с моим исполнением известных песен и моих собственных. Я пошлю их продюсерам и, если им понравится, может быть, заключу с ними контракт на грампластинку.

— Ах, вот как! Похоже, что-то сдвинулось с места. Только не слишком обольщайся.

— Ты говоришь, как отец.

— Я его половина, дорогая.

— А где тетя Люсиль?

— Дома. Она застукала Джейка с какой-то шлюхой в мотеле и, конечно, выставила его. А куда ему податься, как не к нам?

— Он все такой же?

— Ты же видишь: он здесь. — Маргерит поставила на поднос кофейник и пошла в гостиную.

Мы слушали, как дядя Джейк говорил о блюзах. Через час сели обедать. К одиннадцати мы с Фрэнклином стали клевать носом и отправились спать. Маргерит пошла нас проводить.

— Твоя комната, Фрэнклин, здесь, внизу. — Она открыла дверь комнаты для гостей, а Фрэнклин обернулся и подмигнул мне.

— Спокойной ночи, бэби, — кивнул он мне и, улыбнувшись, спросил у Маргерит: — Можно поцеловать ее на ночь?

— Это ваше дело. Если бы вы были женаты, я поместила бы вас в одну комнату. Может, когда приедете в следующий раз, так оно и будет. А вы как думаете?

— Мы как раз бьемся над этой проблемой, — ответил Фрэнклин.

Маргерит пожелала нам спокойной ночи и пошла в свою спальню. Фрэнклин поцеловал меня и уже собрался идти в свою комнату, как появился отец. Фрэнклин не заметил его.

— Ты куда это, сынок?

— Спать, папа.

— А почему ты не спишь в Зориной комнате?

— Миссис Марджи не велела мне спать там.

— Она всегда была малость старомодной. Где ты спишь у себя дома, а?

— С Зорой.

— Ну так спи с ней и здесь. Черт побери, нынче восьмидесятые годы, а вы уже не дети. — И папа хлопнул себя по ляжкам. Это его любимый жест. — Ума не приложу, о чем Маргерит думает. Ну, спокойной ночи. Выспитесь как следует.

Фрэнклин пожал плечами и пошел в мою комнату.

— Спокойной ночи, папа.

— Покой сейчас — то, что вам надо, — подмигнул Фрэнклину папа, закрывая дверь в свою комнату.

Фрэнклин хотел заняться любовью, но я отказалась: комната папы и Маргерит была рядом, а я обычно громко кричу. Фрэнклин, впрочем, тоже. Словом, я чувствовала бы себя не слишком свободно и никакого удовольствия не получила бы. Так что я прибегла к другому способу, который располагает Фрэнклина к самым невероятным обещаниям. Правда, он никогда не выполняет их.

Когда я проснулась, Фрэнклина уже не было. Спустившись, я увидела его на крыльце.

— Что ты делаешь? — спросила я. В Толедо было прохладнее, чем в Нью-Йорке, а на нем была только майка и джинсы.

— Да вот, свет чиню.

— Зачем?

— Как зачем? Здесь что-то с проводкой.

— Тебя что, папа попросил?

— Да нет. Просто вижу, что у него руки не доходят до этого. Почему ж не помочь, раз я здесь. Разделаюсь с этим, повешу полки в гараже. Там у задней стены ящик для инструментов будет совсем как новенький, после того как я разберусь с ним. Я отлично себя чувствую, бэби.

Я улыбнулась.

За несколько дней Фрэнклин починил все, что попалось ему на глаза. Они с папой пили, смеялись и играли в покер с Маргерит и дядей Джейком, а я только смотрела на них. Наконец, объявилась тетя Люсиль. Она узнала, что я приехала, но к тому же, думаю, ей стало жалко дядю Джейка. Во всяком случае, она позволила ему вернуться с ней домой. Я пошла в церковь, но Фрэнклин остался дома, потому что не взял с собой свой единственный костюм. Папа остался с ним за компанию. Когда мы вернулись, они уже основательно набрались и разговаривали, как закадычные друзья.

Рождественским утром мы обменялись подарками; под елкой лежали два конверта — для меня и Фрэнклина. Папа подарил каждому из нас по пятьсот долларов. Значит, отцу Фрэнклин пришелся по душе.

— Папа, ты это зря, — сказала я, взяв конверт.

— Мне тоже так кажется, па. Ты и так чересчур щедр, — поддержал меня Фрэнклин.

Папа только попыхивал новенькой трубкой, которую я ему привезла, пуская облака дыма. Ровно в одну минуту первого он объявил, что Рождество наступило, и открыл свои коробки с подарками. Маргерит, всегда поступавшая, как он, открыла свои. И вот она предстала перед нами в новом кимоно.