Дела семейные - [17]

«Все ли арестованные в тридцать седьмом году были арестованы по справедливости?» Этот вопрос сына снова и снова возвращался к нему. Он сам хотел бы получить ответ на него, нет, не о всех арестованных, хотя бы только об Аравском. Владимир Александрович встал, подошел к окну, открыл его, и приправленный бензином и потому по-особенному лихорадочный воздух летней ночи ворвался к нему в комнату.

Ему неотступно представлялось худощавое, с остренькой бородкой, аскетического склада лицо, он словно въявь слышал резковатый голос, с виртуозной легкостью укладывающий слова в стройные предложения, — способность, которой лишен был сам Владимир Александрович...

Владимир Сомов впервые услышал Анатолия Аравского на диспуте в Союзе архитекторов, где Анатолий, худенький и кудлатый, в сапогах и кожаной тужурке, громил реакционеров и прежде всего поборника церковной архитектуры — Антона Георгиевича Фивейского. Со страстью говорил Анатолий о перспективах первого пятилетнего плана и призывал архитекторов и инженеров-строителей к участию в героических делах первой пятилетки, развертывал перспективы социалистического градостроительства. В каждом его слове Владимир Сомов с изумлением и восторгом видел воплощение своих, много раз приходивших ему мыслей, — даже цитата из Фурье была та же, которую выписал он!

Сомов тут же написал записку Аравскому. После диспута они встретились, пробродили всю ночь по Москве, обошли кругом Страстной монастырь и разобрали его как архитектурный ансамбль. Утро встретили в Александровском саду. Они говорили о Кремле и о социалистических городах будущего, которые их поколение воздвигнет по всему простору обновленной социалистической России. Они не спорили, один говорил, другой продолжал, оказалось, что каждый поодиночке пришел к одним и тем же мыслям... Так началась дружба, которая продолжалась несколько лет. Они стали выступать вместе, молодежь, откликнувшуюся на их призыв, они объединили в Ассоциацию революционной архитектуры и социалистического градостроительства — АРАСГ.

...Все началось с этой, по-ассирийски звучащей, как выразился один из их противников, организации. Сомов и Аравский составили ее манифест, который кроме них подписали еще несколько таких же молодых или еще более молодых архитекторов и инженеров-градостроителей. В этом манифесте фурьеристские идеи соединялись с модным тогда конструктивизмом. Их уже стали прорабатывать за «техницизм» и «формализм», когда вдруг в незабываемый день позвонили из секретариата Сталина, — Сталин их обоих вызвал к себе. Он был прост и ласков. Посмеялся над некоторыми неудачными выражениями их манифеста, подверг критике отдельные неуклюже сформулированные пункты их программы, но похвалил за то, что они прямо и отчетливо выразили убеждение, что новые формы архитектуры родятся в практике строительства социализма и что в новых городах эти формы найдут конкретное свое воплощение.

С тех пор арасговцы участвовали во всех совещаниях, которые созывались по первому пятилетнему плану. Владимиру Сомову не раз приходилось в присутствии Сталина делать доклады, и эти доклады неизменно одобрялись и после некоторой доброжелательной критики с его стороны бывали опубликованы.

Все это время Сомов не переставал учиться. Он начинал как художник, и начинал не плохо. Но потом разочаровался, — не в живописи, нет, а в своих способностях. «При перспективе развития цветной фотографии нельзя просто копировать природу, в этом деле цветная фотография имеет все возможности побить художника, ограничивающегося копированием натуры. Художнику нужно ставить перед собой такие задачи, которые находятся вне возможностей цветной фотографии. А я таких задач ставить себе не могу, таланта не хватает!» — говорил Владимир Сомов. И он, еще за год до встречи с Анатолием Аравским, поступил в Архитектурный институт. Но эта встреча открыла перед Сомовым неслыханные возможности применения своей молодой энергии. Имена Сомова и Аравского стали известны всем, кто только занимался в Советской стране архитектурой и градостроительством. Но Аравский ограничивался по преимуществу публичными выступлениями, в которых он или разоблачал врагов «на архитектурном участке идеологического фронта», или произносил имевшие абстрактный характер декларации. А Владимир Сомов с охотой выезжал на новостройки. Утопая в грязи и пыли, с волнением проходил он по улицам возникающих при новостройках городов. Он обобщал положительный опыт градостроительства и отмечал ошибки и недостатки. Так родилась тема его диссертации. Первый из молодых архитекторов-градостроителей он получил ученую степень и на основе своей диссертации написал докладную записку в ЦК и Совнарком, в которой доказывал, что в деле строительства новых городов следует отказаться от торопливости, от «барачного» стиля, как он иронически именовал строения временного типа. Он настаивал на том, чтобы в основе проектов строительства новых городов предусматривались все коммунальные удобства, что сначала необходимо заложить подземное хозяйство будущего города — водопровод, канализацию, электросеть, телефон, а потом воздвигать жилые здания.