Дела семейные - [25]

— Да не «вроде», а точно, — сказал отец. — Если он был, то можно и не звонить. Мы тогда пошли…

Я стал нащупывать за спиной замок.

— Дети лейтенантов Шмидтов, — с недоброй усмешечкой сказал Семен Семенович. Мне показалось, он сейчас схватит отца за лацканы пальто и начнет валить. — Нет уж, давайте позвоним. — Он отошел в сторону, пропуская вперед Дусю, и сделал указывающий жест рукой: «Прямо по коридору, не сворачивая!» Мы двинулись гуськом, ощущая за спиной тяжелое дыхание хозяина. Семен Семенович щелкнул выключателем и указал рукой на телефонный аппарат, висящий на стенке в обрамлении нового куска обоев.

— Звоните!

— Так, — сказал отец, отдавая мне шляпу. — Где он сейчас может быть? — он повернулся к Семену Семеновичу. — А давно он у вас был?

Дуся стояла, уперев руки в бока, и поглядывала на нас торжествующе, словно загнала нас, мошенников, в тупик. На двери поблескивало плексиглазовое окошко-глазок размером со спичечный коробок. Зачем? Смотреть в коридор?

— Нет, недавно, — с ехидцей сказал Семен Семенович. — Интересно знать, по какому номеру вы собираетесь звонить?

Отец, пожав плечами, назвал домашний номер дяди Жоры.

— Минуточку! — сказал Семен Семенович. — Дуся, сходи в комнату, сверь номер — на комоде лежит. Какой вы говорите?

Отец, повторил, и Дуся открыла дверь с окошечком. Я успел разглядеть металлический засов на манер печной заслонки с внутренней стороны квадратного глазка. И цепочку, какая бывает на входной двери.

— Какой-какой? — она высунулась из двери, держа бумажку перед глазами.

Отец в третий раз назвал номер. Он начинал злиться.

— Последние цифры «семнадцать» или «восемнадцать»? — уточнила хитрая Дуся.

— Семнадцать, — ледяным голосом сказал отец.

— Звоните! — разрешила Дуся.

Отец, сверкнув глазами, набрал номер и долго ждал, неплотно держа трубку, чтобы все слышали гудки.

— Никто не подходит, — повесил трубку отец. — А рабочего я не помню. Кирилл, ты не помнишь?

Я скорбно поджал губы и помотал головой.

— Ладно, — сказал отец, забирая у меня шляпу. — Я ему скажу, он вам сам вечером позвонит.

— А как мы узнаем, кто звонит? — вновь подбоченилась Дуся.

— Какая вам разница! — угрюмо спросил отец. — Вы задаток получили? Никто его не отбирает! К чему это следствие? Вы, случайно, не милиционер?

— Угадали, — кивнул Семен Семенович. — Ветераны министерства внутренних дел. А вы что, не в ладах с органами?

— Это вы не в ладах с логикой, — не сдержался отец. — Простую ситуацию понять не можете, а поди… капитаном служили!

— Майором! — с задетой гордостью сказал Семен Семенович. — Сорок лет беспорочной службы! С тридцатого года! — Он закипал прямо на глазах. — А с логикой у меня все в порядке, молодой человек! Н-да. Вот так вот! — Он сделал жест рукой, приглашая нас вернуться по коридору. — На выход, дорогие мои! С вещами, как говорится! — Он ел нас побелевшими глазами. Псих, догадался я.

— Ладно, — предвкушая победу разума над подозрительностью, сказал отец, — мы сегодня вечером заедем к вам с братом, и вы убедитесь, что мы близнецы.

— Можете не трудиться! — Семен Семенович по-ленински держал руку, указывая на дверь в конце коридора. — Я и не таких видал, да только через решеточку! Поторопитесь, уважаемый!

Катер, похоже, накрывался медным тазом. Все к тому и шло.

— А не поторопитесь, так я сейчас в отделение позвоню. Тут рядом, быстро приедут!

Упрямый старик! Зря отец назвал его капитаном.

— Извините, пожалуйста, — мягко сказал я, — они в самом деле двойняшки! Нам ваш катер очень понравился! Мы хотим его купить.

— На выход! — безжалостно сказал Семен Семенович, не меняя ленинской позы. — Двойняшки! Катер им понравился!

Отец сердито нахлобучил шляпу и мягко подтолкнул меня в сторону входной двери: «Пошли!» Неожиданно он развернулся, и старик наткнулся на него в тесноте коридора.

— Что! — звенящим голосом сказал отец. — Пальцы по курку скучают?

— Да я таких, как ты, шлепал на счет «три» и фамилии не спрашивал! — гремел нам вслед старик. — Катер вы теперь только во сне увидите! Сегодня же позвоню и продам порядочным людям! Вон из квартиры! Катер им понадобился, чтоб свои дела обделывать! Аферисты!

Грохнула дверь, и мы стали спускаться по лестнице. Спустя пару этажей, отец сел на подоконник. Мне показалось, он раздумывает, не вернуться ли и не подкинуть деду банок.

— Ум-м, — тяжело, как от зубной боли вздохнул отец. — Настоящий маразм! — Он сдвинул шляпу на затылок, ослабил узел галстука и посмотрел сквозь мутное окно на улицу. — Дай закурить… Ведь куришь уже?

Я достал пачку «Стюардессы» и протянул ему.

— Козырные, — безразличным голосом сказал отец, вытаскивая сигарету. — Десять лет не курил…

— Может, не надо? — попросил я.

Отец обреченно махнул рукой и глазами попросил прикурить.

Прошуршала, разгораясь, спичка. Взвился огонек.

— А как же задаток? — вслух подумал отец и посмотрел на меня твердо. — Если он принимает меня за Жору, так должен деньги вернуть! А? — Он поднялся с подоконника.

— Может, дядя Жора договорится?

— Как он договорится, если мы на одно лицо? — отец щелчком загасил сигарету. — Сиди здесь! Я сейчас!..

— Батя, не надо! — взмолился я. — Придем с дядей Жорой! Все разъяснится. — Я первый раз назвал отца батей.