Дела адвоката Монзикова - [182]

– Скажите, а как же Вы теперь попадете к себе домой? Без денег, без документов? – с интересом спросил капитан.

– А у меня теперь и Родины-то не стало. Я её потерял из-за козлов вонючих, таких же, как наш сраный президент! – Монзиков завелся с пол оборота. Надо было его остановить и успокоить.

– А президент-то Ваш, чем виноват? Это он, что ли, хотел Вас посадить в тюрьму? Или это отдельно взятые люди, обличенный властью и желанием выслужиться? – капитан говорил спокойно и рассудительно.

– Вам легко говорить, а вот Вы бы побывали в моей шкуре, тогда бы и не так заговорили бы, – Монзиков был сильно расстроен. Он не знал, стоило ли сейчас затрагивать правительственную тему, поскольку пустопорожний трёп всё равно ничего не изменит. – Хорошо, х… с ним, с Вашим президентом! – Монзиков махнул правой рукой сверху вниз, но договорить намеченное он не успел, поскольку капитана очень задела последняя реплика.

– Извините, почему это он мой президент? Он такой же мой, как и Ваш, – капитан был настроен несколько агрессивно.

– Нет уж, теперь он Ваш президент, поскольку Вы его команды выполняете. Ведь это же Ваша была идея выдать меня – русского шпиона – черномазым? Или я что-то недопонимаю, а? Вы – гражданин Украины, а ведете себя так, словно живете по указке Москвы. Нехорошо! И корабль у Вас русский, только с хохлятским названием, – Монзиков, как ни странно, говорил решительно, быстро и без мата.

– Тяжело Вам будет у себя дома! Ох, тяжело! – капитан с сожалением посмотрел в усталые глаза Монзикова, но тот быстро парировал упрек капитана.

– А я уже и не мыслю возвращение на Родину. После всего того, что со мною стало?! Я что, идиот? Не-ет, скорее, я на Вашу Украину подамся или в Белоруссию, но только уж не к себе, в Россию! – у Монзикова вдруг навернулись слёзы на глаза и он начал искать сигареты, которых у него давно уже не было. Капитан понял желание адвоката без лишних слов и предложил ему сигарету из своей пачки.

Минут пять оба курили молча, глядя в тёмную даль океана, по которому к канадским берегам шел корабль. Оба думали о своем. В короткой словесной перепалке победителя не было, как не было и проигравшего. Было очевидно, что каждый был по-своему прав, но правота эта была подкреплена, скорее ошибками, нежели житейской мудростью и высокими морально-деловыми качествами.

– Ладно, капитан. Давай жить дружно, – сказал Монзиков и протянул ему руку.

– Бог тебе судья, Александр Васильевич! – капитан по-мужски крепко пожал в знак примирения руку адвоката. – Пошли-ка лучше в твой кубрик, а?

– Пошли, – согласился Монзиков.

Оба были в целом довольны, что без всяких там препирательств, объяснений им удалось помириться. Конечно, капитану было крайне интересно узнать всю правду, но он решил не торопить события.

– Может, выпьем, а? – спросил капитан.

– Водочки?! – обрадовался Монзиков.

– Её родимую, – сказал капитан.

Угощались холодной водочкой в два часа ночи в каюте старпома, куда пригласили ещё стармеха. Закуска была достойной. Соленые огурчики, соленые помидоры с перчиком, грибочки, шпроты, сушеные кальмары, какая-то копченая рыба, сыр, колбаса, хлеб и сало. После раздавленного первого литра Монзиков начал заново рассказывать свою историю. Все сильно окосели, в том числе и сам рассказчик. Он перескакивал с одного места на другое, с одной истории на более раннюю или более позднюю, но все слушали его с нескрываемым интересом. Самое удивительное во всём этом было то, что изъяснялся Александр Васильевич исключительно матом. Если бы я мог использовать в романе века ненормативную лексику, то получился бы хороший словарь матерных слов и выражений. Всё таки меня так и подмывает привести хоть какую-нибудь цитату из ночного застолья Монзикова и руководства судна «Леся Украинка».

– Ля-ля-ля ля ля-ля, ля-ля ля-ля-ля-ля ля ля-ля и ля-ля, ля-ля на ля-ля-ля! А затем как ля-ля ля-ля-ля и ля-ля ля ля-ля-ля ля-ля-ля-ля. – рассказывал Монзиков, держа в правой руке граненый стакан с водкой на дне, а в левой – маленький кусочек сыра.

– Да-ну? – не поверил старпом.

– Вот тебе и да-ну. Я его как ля-ля-ля, а этот ля-ля ля ля-ля-ляля об ля-ля, пока ля-ля-ля ля ля-ля-ля на жопу, – сказал Монзиков и предложил выпить за «Самую Ля-ля ля-ля-ля».

Вот так или примерно так проходила пьянка, закончившаяся с первыми лучами солнца.

Авторитет и уважение не только вернулись к нашему герою, но и поднялись на недосягаемую высоту.

Оставшиеся дни перехода из Кейптауна в канадский порт Галифакс Монзиков проводил либо в кают-компании, либо на верхней палубе судна, лениво греясь на солнышке.

– Александр Васильевич! Я вот тут подумал немножко… А может тебе в Канаде остаться, а? Там много нашего брата обитает. Там и работу себе найдешь, и на ноги встанешь, а потом, когда всё нормализуется, семью свою заберешь, а? – капитан искренне хотел помочь адвокату Монзикову, но не знал как.

– Да нет, капитан. Я уже нацелился на Украину. Чего дрыгаться? Понимаешь мою мысль, а? Догнал? – Монзиков прищурился и уставился в безбрежную океанскую даль.

– Ну, смотри, как знаешь?! – капитан достал сигареты и закурил. – Будешь? – предложил капитан пачку Монзикову.