Декстер во мраке - [41]

— Вот именно, — сказал я. — Люди выжили благодаря тому, что научились вовремя распознавать опасность. Рыба попадается. А мы так не хотим. — Они серьезно посмотрели на меня, а потом снова на рыб. — Так что же еще мы узнали сегодня?

— Не попадайся, — ответила Эстор.

Я издал вздох облегчения. Начало положено, но сделать еще предстоит многое.

— Ну, пошли, — поторопил их я. — Посмотрим другие экспонаты.

С этим музеем я был знаком плохо — наверное, потому, что раньше у меня не было детей, с которыми я мог бы прийти сюда. Так что я, безусловно, оказался провидцем, определив отправную точку, с которой они могут начинать освоение необходимых навыков. Эти пираньи оказались подарком судьбы, честное слово: вовремя попались на глаза, а мой гениальный мозг смог направить урок в нужное русло. Отыскать следующее счастливое совпадение оказалось сложнее, целых полчаса мы пробирались сквозь толпу оголтелых детей и сердитых родителей к экспозиции со львами.

И снова свирепая внешность и репутация сделали свое дело, и Коди с Эстор остановились перед витриной. Это, конечно, были чучела львов, которые вместе с картиной, изображающей ландшафт, называются диорамой, и они привлекли их внимание. Самец с открытой пастью и сверкающими клыками гордо возвышался над газелью. Рядом стояли две львицы и львенок. Экспонаты сопровождало двухстраничное описание, и где-то посередине второй страницы я обнаружил то, что искал.

— Итак, — воодушевленно начал я. — Правда, хорошо, что мы не львы?

— Да, — сказал Коди.

— Тут говорится, — продолжал я, — что когда самец занимает главное место в львиной семье…

— Это называется прайд, Декстер, — подколола меня Эстор. — Я знаю, видела в «Короле-льве».

— Хорошо, — одобрил я. — Когда власть в прайде захватывает новый папа-лев, то он убивает всех детенышей.

— Ужасно, — сказала Эстор.

Я улыбнулся, чтобы продемонстрировать ей свои острые зубы.

— Нет, совершенно естественно, — возразил я. — Это самозащита, он хочет быть уверен, что власть перейдет к его детенышам. Многие хищники так поступают.

— А при чем тут мы? — поинтересовалась Эстор. — Ты же не убьешь нас, когда женишься на маме, да?

— Конечно, нет, — уверил ее я. — Вы же теперь мои детеныши.

— А тогда что? — спросила она.

Я раскрыл рот, чтобы объяснить ей, и вдруг ощутил, как земля уходит у меня из-под ног. Рот был открыт, но я не мог произнести ни слова, потому что в моем мозгу крутилась мысль настолько невероятная, что я не находил в себе сил опровергнуть ее. «Многие хищники так поступают, — услышал я собственные слова. — Чтобы защититься».

Что бы ни делало меня хищником, оно обитало в Темном Пассажире. А теперь нечто отпугнуло Пассажира. Такое вполне вероятно, так что…

Что — что? Новый папочка Пассажир угрожал моему? В своей жизни я сталкивался со многими людьми, у которых за плечами виднелись тени, очень напоминавшие моего темного гостя, но не происходило ничего сверхъестественного, — они просто узнавали друг друга и обменивались неслышными порыкиваниями. Эта мысль настолько нелепа, что было бы глупо обсуждать ее — у Пассажиров не может быть папочек.

Или может?

— Декстер, — позвала меня Эстор. — Ты нас пугаешь.

Признаться, я и сам себя напугал. Мысль о том, что у Пассажира есть папочка, преследующий его с убийственными намерениями, поражала своей глупостью, но куда все-таки делся Пассажир? Я не шизофреник, и мы оба с ним были в этом уверены. То, что он куда-то ушел, доказывало его независимое существование.

И также означало, что Пассажир откуда-то появился. Он существовал и до меня. Но кто-то ответствен за его возникновение, кого-то можно назвать родителем или чем-то вроде этого.

— Земля вызывает Декстера, — сказала Эстор, и я понял, что все еще стою как вкопанный, в несвойственной мне глупой позе зомби с открытым ртом.

— Да, — отозвался я, — извини, просто задумался.

— Это так больно? — спросила она.

Я закрыл рот и глянул на нее. Эстор смотрела на меня с тем выражением отвращения десятилетнего ребенка, которое подразумевало: «Какие же вы, взрослые, дураки!» И на сей раз я, пожалуй, с ней был согласен. Я всегда воспринимал Пассажира как должное, мне и в голову не приходило выяснить, откуда он пришел и как вообще появился на свет. Я был снобом и, словно глупец, радовался тому, что я не такой, как все обычные смертные, и шагаю с ним по жизни, а теперь, когда знание своей сути могло бы спасти положение, оказался безнадежным невеждой. Ну почему я никогда не задумывался об этом раньше? Как я мог допустить, что все это дошло до меня только сейчас, в присутствии этого язвительного ребенка? Нужно время для того, чтобы все обдумать, и, конечно же, место для этих размышлений не здесь.

— Извините, — повторил я. — Пошли в планетарий.

— Но ты же хотел сказать нам что-то важное, — напомнила Эстор.

Вообще-то я уже не помнил, чем львы так важны. Но к счастью, прежде чем мне пришлось в этом признаться, зазвонил мобильник.

— Погоди минутку, — сказал я и, вынув телефон из чехла, посмотрел на экран: звонила Дебора. Семья есть семья, надо отвечать.

— Головы обнаружили, — сказала она с налету.

Какое-то время я соображал, что бы это значило, но Дебора свистнула мне в ухо и я осознал, что надо отреагировать.