Декстер во мраке - [35]

И вот я стоял в сторонке и смотрел, как Дебора выдает одну блестяще отточенную фразу за другой, и все сводились к ее уверенности в том, что она арестовала подозреваемого в ужасном убийстве в университете. Как только она получит подтверждение его вины, ее друзья в средствах массовой информации узнают об этом первыми. Она была горда и абсолютно довольна собой. С моей стороны было бы чистым безумием даже намекнуть на нестыковки в доказательствах вины Голперна, тем более я еще не знал, что это за нестыковки и есть ли они.

Почти наверняка она была права: Голперн виновен, а я глупец и брюзга, сброшенный с трамвая разума исчезавшим Пассажиром. Именно его отсутствие не давало мне покоя, а не какие-то нестыковки в доказательствах вины подозреваемого по делу, которое ничего для меня не значит. Почти наверняка…

Ну вот, опять «почти». Всю свою жизнь до этого момента я прожил в абсолютных категориях, не имея дела с «почти», и то, что я больше не слышал уверенного голоса, которому я подчинялся без сомнений и колебаний, выбивало меня из колеи и выводило из равновесия. Я начал осознавать, каким беспомощным стал без Темного Пассажира. Теперь даже то, что я делал при свете солнца, казалось сложным.

Вернувшись в свой закуток, я сел в кресло и, закрыв глаза, откинулся назад. «Эй, есть кто-нибудь?» — с надеждой спросил я, но никто не отозвался. Оцепенение прошло, осталась пустота, которая теперь ныла. Поскольку работы не было, ничто не могло удержать меня от эгоцентричной жалости к себе. Я оказался один в темном и жестоком мире, полном таких же чудовищ, как я сам. Или таких, каким был.

Куда делся Пассажир и почему он бежал? Если нечто отпугнуло его, что оно собой представляет? Что могло испугать сущность, которая вообще живет тьмою, которая проявляет себя в тот момент, когда ножи вынимаются из ножен?

Это порождало другое соображение, еще менее приятное: если предполагаемое нечто изгнало Пассажира, то последовало ли оно само за ним? Или все еще идет за мной по пятам? Нахожусь ли я в опасности, не имея шансов защититься, не обладая возможностью узнать о нависшей надо мной смертельной угрозе до тех пор, пока не почувствую ее дыхание у себя за спиной?

Я слышал, что новый опыт всегда полезен, но для меня он обернулся настоящей пыткой. Чем больше я об этом думал, тем меньше понимал, что со мной происходит, и тем больнее мне было.

Ну что ж, если на свете и существует средство от страданий, так это упорная работа, особенно бесполезная. Я крутанулся на кресле, повернулся к монитору и принялся работать.

Через несколько минут передо мной открылась история жизни кандидата наук доктора Джеральда Голперна. Конечно, тут потребовалась сообразительность, потому что просто набрать в «Гугл» имя Голперна было недостаточно. Например, я обратился к закрытым судебным архивам, с доступом к которым пришлось повозиться. Но когда у меня получилось, обнаружилось, что оно того стоило, и я подумал: «Так-так-так…». Но в этот момент я внутренне был катастрофически одинок и никто не слышал моих меланхоличных замечаний, поэтому пришлось сказать вслух:

— Так-так-так.

В патронатных записях было много интересного — я увидел нечто общее между моим прошлым без родителей и детством Голперна. Правда, у меня имелась не только крыша над головой, но и семья с Гарри, Дорис и Деборой, в отличие от Голперна, который кочевал от опекуна к опекуну, пока не осел в Сиракузском университете.

Но куда более интересным оказался тот файл, доступ к которому можно было получить, только имея ордер, предписание суда и каменную табличку от самого Господа Бога. И когда я прочел его во второй раз, моя реакция была еще более эмоциональной. «Так-так-так-та-ак», — сказал я и изумился тому, как гулко слова прозвучали в стенах моего маленького одинокого офиса. А поскольку больше зрелищности от таких внезапных откровений бывает на публике, я протянул руку к телефону и позвонил сестре.

Через несколько минут она ворвалась ко мне и села на складной стул.

— Что ты нашел? — спросила она.

— У доктора Джеральда Голперна есть Прошлое, — сказал я, тщательно выговаривая все начальные буквы, чтобы она не перегнулась через стол и не стиснула меня, дабы расслышать получше.

— Так и знала! — воскликнула Деб. — Что он сделал?

— Ну, он мало что сделал, — ответил я. — Сейчас нас больше интересует то, что сделали с ним.

— Кончай ходить вокруг да около, — сказала она. — В чем суть?

— Ну, начнем с того, что он, по всей видимости, сирота.

— Давай, Декс, переходи к делу.

Я поднял руку, чтобы утихомирить ее, но это не сработало: она принялась барабанить пальцами по столу.

— Я пытаюсь обрисовать тебе всю картину, сестренка, — сказал я.

— Обрисовывай быстрее, — пробормотала она.

— Хорошо. Голперн отправился в приют в северной части штата Нью-Йорк, когда его обнаружили живущим в коробке под шоссе. Отыскали его родителей, которых убили очень незадолго до того, как нашли мальчика, и очень неприглядным способом. Причем убили заслуженно.

— Какого черта ты имеешь в виду?

— Родители сдавали его педофилам за деньги, — пояснил я.

— Господи! — сказана Дебора, и по всему было видно, что она испытала шок. Даже по стандартам Майами такое впечатляет.