Декабристы - [98]
Весной 1824 года Рылеев становится правителем дел Российско-американской компании (РАК) — крупнейшей в начале XIX века торгово-промышленной организации Российской империи. Основанная в 1781 году, она занималась освоением Русской Америки: Аляски и Форт-Росса — поселения в Южной Калифорнии.
Согласно учредительным документам компании, в круг обязанностей правителя дел, которые он «по способностям своим» делил с директорами, входило: «…хранить наличную денежую казну, векселя, товары и вообще всё компанейское имущество и отвечать за целость всего оного… всеми письменными делами, всякого рода отписками, ревизиею и поверкою счетов, и всем тем, что на бумагах производится, заниматься… во всех судебных местах и у начальств, в силу данного им уполномочия, о пользах и интересах компании ходатайствовать, подавать и посылать в оные какие случатся по делам бумаги, донесения, прошения и ответствия»>>{703}. Свои должностные обязанности Рылеев выполнял хорошо. Он принес компании много пользы, в частности старательно заботился о ее имидже.
Между тем один из самых сложных вопросов, которые предстояло решать Рылееву и его сподвижникам, — вопрос о судьбе императора и царской фамилии в случае победы революции. Тема эта обсуждалась практически с начала существования тайных обществ. С 1817 года, так называемого московского заговора, она была самым тесным образом связана с вопросом о цареубийстве.
Руководитель Южного общества Павел Пестель показывал на следствии: «Все говорили, что революция не может начаться при жизни государя императора Александра Павловича и что надобно или смерть его обождать, или решиться оную ускорить, коль скоро сила и обстоятельства общества того требовать будут. В сем точно по истине были все согласны. Но справедливость требует также и то сказать, что ни один член из всех теперешних мне известных не вызывался сие исполнить, а, напротив того, каждый в свое время говорил, что хотя сие действие, может статься, и будет необходимо, но что он не примет исполнения оного на себя, а каждый думал, что найдется другой для сего. Да и подлинно большая разница между понятием о необходимости поступка и решимостью оный совершить»>>{704}.
В Южном обществе, организованном в 1821 году стараниями того же Пестеля, обсуждалось несколько более или менее состоятельных планов цареубийства и устранения царской семьи. Этот акт был принят южными заговорщиками как один из обязательных элементов будущей революции. Под давлением Пестеля на «истребление» всей царской фамилии согласились главные действующие лица заговора на юге. Южное общество занималось, в частности, поисками людей, готовых осуществить эту меру>>{705}.
Вопрос о судьбе царской семьи обсуждался и петербургскими конспираторами. Рылеев на следствии показывал, что на одном из первых совещаний, на котором ему довелось присутствовать, Пущин, услышав его вопрос: «А что делать с императором, если он откажется утвердить устав представителей народных?» — воскликнул: «Это в самом деле задача!» «Тут, — давал показания Рылеев, — я воспользовался мнением Пестеля и сказал: “Не вывезти ли за границу?” Трубецкой, подумав, отвечал: “Более нечего делать”, и все бывшие тогда у меня… согласились на сие»>>{706}.
Об искренности этих показаний судить трудно, тем более что руководитель Южного общества был последовательным сторонником не «вывоза», а полного истребления всей императорской семьи. Но в любом случае признание Рылеева красноречиво свидетельствует: северные заговорщики были не столь кровожадны, как южные, они предполагали оставить царя в живых и вывезти за границу.
От этой идеи северные заговорщики не отказались до самого 14 декабря. Например, своему другу Александру Бестужеву Рылеев сообщил, что императорскую фамилию собираются арестовать и вывезти из России морем. «Донесение Следственной комиссии» констатировало: мнение о вывозе императорской семьи за границу с Рылеевым разделяли Трубецкой, Никита и Матвей Муравьевы, Оболенский и Николай Тургенев>>{707}.
Историки, за редким исключением, подробно не исследовали планы петербургских заговорщиков, связанные с вывозом и содержанием императора и его фамилии в случае победы революции. Попытку проанализировать эти планы сделал П. О’Мара, посвятив этому вопросу целую главу своей монографии о Рылееве; однако лишь пришел к выводу: «Во всяком случае неясно, куда именно “за границу” Рылеев предлагал отправить императорскую фамилию»>>{708}.
Между тем вывоз царской семьи в Европу был невозможен: Россия была скреплена с ней узами Священного союза, а члены правящей династии приходились родственниками многим европейским владетельным домам. Этот факт хорошо осознавали и Рылеев, и его друзья; Пущин прямо заявлял, что в Европе члены «фамилии» станут «искать помощи чужестранных государств»>>{709}. Единственным местом, куда можно было бы вывезти венценосное семейство, не опасаясь немедленной реставрации, были русские колонии в Америке.
Естественно, Рылеев и его ближайшие сподвижники на следствии предпочитали не распространяться на эту тему, ибо понимали, что участие в конкретных планах вывоза «фамилии» может намного утяжелить их судьбу. Однако из их показаний можно сделать вывод: на квартире Рылеева шли постоянные разговоры как о колониях вообще, так и о «селении нашем в Америке, называемом Росс»
