Дедюхино - [3]

Всё это делали в большой спешке, как бы успеть убрать сено до дождя. Жара, печёт солнце, отрывались только попить пару глотков воды. Помню, папа мой был очень строг, скорей, скорей, чем скорей сделаем, тем подольше сможем отдохнуть. Ну уж когда стог готов, сверху на него накинуты связанные в корне ветки, чтобы сено не раздувало ветром, тогда разжигали костёр, кипятили чайник и приступали к паужне — так называется обед на покосе. Еда, привезённая из дому, была немудрена, но свежая — отварная молодая картошка, яйца и кислое молоко, особо приготовленное: сваренное до красна молоко в русской печи с пенками, в него положен творог, заправлено сметаной.

Ну, а чай на природе, чудо-чай — заварка свежими травами — листьями смородины, земляники, ромашки и другими. Поедим и идём собирать ягоды: малину, смородину, черёмуху. И только поздно вечером отправлялись домой. Стог сена, заготовленный на дальних лугах (а нам давали надел в Прорыве — напротив Верхних Новинок и Лысьвы), оставляли прямо на лугах в зародах, пока не установится дорога, когда застынут ручьи и разливы, выпадет снег, только тогда сено везли домой.

На первосенок наделы покосов давали поближе к дому — в Борге — это между Дедюхинскими домами и Чашкинским озером. Заготовленное здесь сено сразу же везли домой и складывали на повить. Этого сена, как правило, хватало до привоза сена с дальних лугов.

О покос, ширь неизмеримая! У меня и сейчас при воспоминании о лугах, сене, «Прорывке» сердце наливается радостью.

Поход за коровами

Наши коровушки большую часть тёплого времени года питались травой на тех лугах, с которых собирали сено на зиму, при этом коровы паслись вольно, без пастуха. Эти луга располагались по левому Камскому берегу против расположенных на другом берегу Камы деревень — Малютино, Пыскор, Новинки, Лысьва. Покосы разделяли загородкой. Получалось так, что пока после весенних разливов не поставят заборы, коровы уходили в луга. Затем в июне, июле, августе, когда росла трава, скашивалась и убиралась в стога, коровки паслись на близлежащих гривах. В десятых числах августа загородка опять закрывалась, коровы спокойно, вольготно паслись на отаве — подрастающей мягкой травке после покоса.

Дети-подростки 10–14 лет собирались группами и шли ежедневно после обеда за коровами в луга. Собирали их в одно стадо и гнали домой для дойки. Бывало так, что одну-две или несколько коров не могли найти, они забирались далеко в дебри, время приближалось к вечеру, ребята так и приходили домой без коровы. На следующее утро вновь приходилось идти за блудливыми коровами, найдут и быстрее гонят домой.

Расстояние до ближних лугов — против Пыскора составляет 6–7 км, до Новинковских лугов около 10 км, а до Прорывки километров около 12, но несмотря на такое приличное расстояние, походы за коровами одновременно являлись своеобразным развлечением. Каждый брал с собой за пазуху морковку, брюкву, горбушку подсолённого хлеба. Дорога, хоть и не близкая, переносилась легко, тем более, что кого-нибудь из зазевавшихся намажут густо-синей жимолостью, потом еле отмоется бедолага.

Далее Богомоловские поля с «красным столбиком». Добежишь бывало до столбика, встанешь на колени, помолишься, поцелуешь столбик, попросишь помощи — найти корову, и идёшь дальше.

Затем Пыскорские луга, там пощиплем луку полевого, мягкого, сладковатого, пожуём «пестиков» и дальше, а там около дороги хвойный лес, нарвём семенушек, пожуём — очень вкусна свежая поросль будущих шишек.

Бывали случаи, когда на нашу сторону в лодках приезжали пыскорские ребята, тогда кричали им: «Пыскорята-ухорезы, приезжайте в гости к нам, у нас кошка мышь поймала, мы сварим похлёбку вам». Пыскорята услышат, бегут за нашими, но благо простор широк, леса много — скрывались в дебрях. Потасовок обыкновенно не случалось.

Мне ходить за коровами доставалось очень редко, так как брат Николай, на 1,5 года моложе меня был боевой парень, лёгкий на подъем, в основном он выполнял эту работу.

Но надолго запомнились такие моменты. Идём мы за коровами, в основном девчонки, а с нами одна дивчина постарше, время было как раз после весеннего половодья. Доходим до глубокого лога, полного водой, поднимаем платья повыше. Попутчица наша старшая, звали её «Аннушка-козлушка» (в те годы почти у всех были прозвища) тоже заголилась, войдя в воду, а трусиков на ней не было, мы до слёз смеёмся. Аннушка же, нас утешая: «Девки, не смейтесь! Как написано в святом писании — если даже согрешишь, на том свете попадёшь в ад, так постарайтесь забраться на самый Зад, там и отсидитесь тихонечко, а в раю, да ещё на краю устанешь бегать на побегушках».

Уборка урожая

Наступала пора сбора урожая — убирали в такой последовательности: сначала чеснок, потом лук, просушивали их и поднимали наверх, чтоб позднее определить на хранение.

Затем выкапывали картофель, убирали свёклу, морковку, брюкву, тоже выдерживали в подвалах до опускания в яму на зимнюю сохранность.

В это же время старались сходить на Пыскорские луга за калиной, заготавливали её вёдер по 5–6 прямо гроздьями, не очищая до ягодок, хранилась она в чулане замороженная. Зимой в дом приносили её по мере надобности, тогда уж обрывали по ягодке, складывали в корчагу, засыпали солодом, морили в русской печи — получался кисель — вкуснятина, а какой специфический запах разносился по дому. Многие, правда, не любят этот запах, а мы, дедюхинцы, обожаем.