Дедушкины рассказы. История Шотландии с древнейших времен до Флодденского сражения 1513 года. - [41]

Однако, как неудержимо ни рвался английский король в бой, ринуться на врага ему не удалось, ибо Дуглас и Рандольф, зная о мощи и величине английской армии, расположились на крутом склоне горы над быстрыми и глубокими водами речки Уир, все ложе которой было усеяно громадными валунами, так что англичанам, чтобы атаковать шотландцев, пришлось бы сначала форсировать реку, а потом взбираться по круче под самым носом у неприятеля. На подобную авантюру отважился бы только безумец.

Поэтому король послал шотландским полководцам вызов на битву со следующим предложением: либо они отойдут назад, дав ему возможность без помехи переправиться через реку и не торопясь построить свое войско на другом берегу для честного сражения, либо, если это их больше устроит, он позволит им беспрепятственно перейти на его берег, чтобы помериться с ними силами в равных условиях. Рандольф и Дуглас над этим вызовом лишь посмеялись. Они ответили, что привыкли воевать по собственному разумению, а не по указке короля Англии. Они нагло напомнили королю, что уже много дней жгут и топчут его страну, измываясь над ней как им заблагорассудится. Если королю это не нравится, сказали они, пусть лезет через реку, чтобы задать им жару.

Английский король, решив не спускать глаз с шотландцев, расположился биваком на противоположном берегу в надежде, что нужда в продовольствии заставит их покинуть неприступную высоту. Однако шотландцы в очередной раз продемонстрировали Эдуарду свое проворство, мгновенно снявшись с места и укрепившись на новой позиции, еще более неприступной, чем прежняя. Король Эдуард потянулся следом и опять разбил шатер супротив своих прытких и докучливых врагов, упорно рассчитывая втянуть их в битву на равнине, где ему — при его отменном войске, вдвое с лишком превосходившем шотландское, — ничего не стоило бы одержать победу.

Пока армии стояли вот так друг против друга, Дугласу вздумалось преподать юному королю Англии урок военного мастерства. В ночь на 4 августа 1327 года он с небольшим отрядом отличных конников — числом не более двухсот, но до зубов вооруженных — выехал из шотландского лагеря. Всадники в мертвой тишине переплыли поток и приблизились к английскому биваку, который едва охранялся. Увидев это, Дуглас спокойно, будто он английский офицер, проехал мимо часовых, бросив им через плечо:

—    Разрази меня святой Георгий! Плохо стережете, ребята!

В те времена, надобно тебе знать, англичане обычно клялись святым Георгием, а шотландцы святым Андреем.

Тут Дуглас услышал, как английский солдат, лежавший у костра, сказал своему товарищу:

—    Не знаю, чем кончится наше сидение здесь, но лично я страшно боюсь, как бы Черный Дуглас не сыграл с нами дурную шутку

—    И правильно делаешь, что боишься, — буркнул себе под нос Дуглас.

Так, не будучи узнанным, он проник в глубь расположения английского воинства. Оказавшись там, герой выхватил меч и со своим знаменитым боевым кличем: «Дуглас! Дуглас! Смерть английским татям» — перерезал веревки ближайшего шатра. Его сподвижники тут же принялись подрезать и опрокидывать шатры, рубя и коля англичан, хватавшихся в панике за оружие.

Дуглас прорвался к шатру самого короля и едва-едва не полонил молодого монарха прямо посередь его широко раскинувшегося стана. Однако капеллан и многие приближенные Эдуарда смело встали на его защиту, а юный король между тем ползком вылез наружу, нырнув под полотнище шатра. Капеллан и несколько гвардейцев короля погибли, но весь лагерь уже был на ногах и во всеоружии, поэтому Дугласу ничего не оставалось как ретироваться, что он и осуществил, вихрем промчавшись сквозь скопище англичан в направлении, противоположном тому, откуда явился. Растеряв в суматохе своих людей, Дуглас чуть не пал от руки здоровенного английского парня, замахнувшегося на него огромной дубиной. В конце концов он прикончил здоровяка, хотя ценою неимоверных усилий. Потом затрубил в рог, созывая своих удальцов, не замедливших собраться вокруг него, и вернулся в шотландский лагерь почти без потерь.

Эдуард, глубоко уязвленный пережитым унижением, еще пуще возжаждал наказать дерзких разорителей, и по крайней мере один из них склонялся к тому, чтобы предоставить ему такой случай. Это был Томас Рандольф, граф Мюррейский. Он спросил Дугласа, когда тот вернулся после своей ночной вылазки:

—    Каких дел вы там наделали?

—    Мы кое-кому пустили кровь.

—    Ну вот, — сказал граф, — если бы мы все скопом напали на них среди ночи, мы бы их разгромили.

—    Может, оно и так, но риск был бы слишком велик, — возразил Дуглас.

—    Тогда нам придется вступить с ними в открытый бой, — настаивал Рандольф, — ведь если мы застрянем здесь, то скоро все перемрем с голоду.

—    Ничего подобного, — ответил Дуглас. — Мы обойдем это огромное английское полчище, как лис в басне обошел рыбака.

—    И как ему это удалось? — спросил граф Мюррей.

Тут Дуглас поведал ему следующую историю.

—    Рыбак, — начал рассказывать он, — построил хижину у самой реки, чтобы было сподручно ловить рыбу. Однажды ночью вышел он проверить сети, оставив в очаге догорающий огонь, а когда вернулся, глядь: сидит посреди хижины лис и преспокойно уплетает жирнейшего из пойманных им лососей. «Попался, господин Ворюга! — вскричал рыбак, выхватывая из-за пояса меч и заслоняя собою дверь, чтоб лис не удрал. — Сейчас ты умрешь лютой смертью!» Бедный лис стал озираться по сторонам в поисках какой-нибудь дырки, через которую можно было бы улизнуть, но ничего не увидел. Тогда он сдернул зубами холстину, прикрывавшую постель, и втянул ее в очаг. Рыбак кинулся вытаскивать из огня холстину — лис шмыг в дверь с лососем в зубах и был таков. Вот и мы, — продолжал Дуглас, — ускользнем от громадной английской рати с помощью хитрости, не ввязываясь в опасную схватку с подобной силищей.