Дедушкины рассказы. История Шотландии с древнейших времен до Флодденского сражения 1513 года. - [37]

Король сразу же стал прикидывать, как можно перевес противника в силе и численности перекрыть мастерством и хитростью. Он знал о превосходстве тяжеловооруженной английской конницы, экипированной и вооруженной куда основательней, чем шотландская, и английских лучников, самых искусных в мире. Прежде всего, Брюс решил помешать врагу использовать эти два преимущества. Он отвел свою армию в долину близ Стерлинга, называвшуюся Луговиной, куда английская армия не могла подойти иначе, как по болотистому участку, пересеченному ручейками, в то время как шотландцы стояли на твердой земле. Затем со стороны линии фронта, откуда почти наверняка должна была ударить кавалерия, он велел нарыть множество ям глубиной по колено. В ямы наложили хвороста и покрыли их сверху дерном, так что казалось, будто это обычное поле, хотя в действительности оно все состояло из дыр, как медовые соты из ячеек. Еще, говорят, он приказал разбросать по долине, по возможным направлениям кавалерийской атаки, железные штуковины о четырех острых шипах, предназначенные для того, чтобы ранить ноги коням, выводя их таким образом из строя.

Шотландская рать заняла позицию, растянувшись вширь на юг и на север. Вправо, на юг — до самого ручья Баннокберн, берега которого так обрывисты, что оттуда никак нельзя было ждать нападения неприятеля. Влево — почти до стен города Стерлинга. Брюс устроил своим войскам серьезный смотр. Всех никчемных слуг, обозных кучеров и кашеваров, каковых оказалась уйма, он спровадил за холм, впоследствии названный, в память о том дне, Людским холмом. Потом он обратился к ратникам с речью, в которой заявил о своей решимости либо одержать победу, либо сложить голову в жарком бою. Еще он пожелал, чтобы все, у кого нет твердого намерения драться до конца, покинули поле битвы прежде, чем она началась, и чтобы не осталось на нем никого, кроме готовых принять тот из двух исходов, который пошлет Господь: победу или смерть.

Когда главный корпус шотландской армии был окончательно размещен, король поставил Рандольфа с конным отрядом у церкви Святого Ниниана, наказав ему лечь костьми, но не допустить переброски какой бы то ни было помощи в Стерлингский замок. Затем он выслал вперед Джеймса Дугласа и сэра Роберта Кейта, маршала шотландской армии, чтобы, подобравшись, насколько удастся, к английской рати, которая теперь двигалась от Фолкерка, они как следует ее рассмотрели. Вернувшись, военачальники доложили, что трудно вообразить себе зрелище более прекрасное и ужасное, чем наступление этого несметного полчища, — что вся земля от горизонта до горизонта кажется заполоненной вооруженными пехотинцами и конниками, — что число штандартов, знамен и вымпелов (это все разные флаги) настолько впечатляет, что самое храброе и самое внушительное войско в христианском мире может пасть духом при виде прущего на него короля Эдуарда.

23 июня (1314) король Шотландии получил известие, что английская армия подступает к Стерлингу. Поэтому он привел свою армию в боевую готовность, велев каждому занять то место, какое ему было отведено. Очень скоро Брюс, напряженно искавший глазами неприятеля, заметил вдали отряд английской конницы, скачущий во весь опор к восточным воротам Стерлинга. Это был лорд Клиффорд с восьмью сотнями отборных кавалеристов, которого отрядили выручать осажденных.

— Смотри-ка, Рандольф, — сказал король своему племяннику, — у тебя из венца выпала роза. — Под этим Брюс подразумевал, что Рандольф умалил свою славу, пропустив врагов там, где ему полагалось перекрыть им путь.

Ничего не ответив, Рандольф бросился наперерез Клиффорду с отрядом вдвое меньшим, чем вражеский. Шотландцы были пешими. Англичане устремились к ним с копьями наперевес, и Рандольф дал своим молодцам команду собраться в кулак, чтобы выдержать бешеный натиск. Видимо, положение его выглядело настолько отчаянным, что Дуглас обратился к королю с просьбой позволить ему подсобить другу. Король не позволил.

—    Пусть Рандольф, — молвил он, — сам исправляет свою ошибку. Я не могу ради него ломать боевой порядок.

Между тем угроза становилась смертельной: английская конница, похоже, целиком поглотила маленькую горстку шотландской пехоты.

—    Хотите казните, хотите милуйте, — бросил Дуглас королю, — но совесть не позволяет мне в бездействии смотреть, как гибнет Рандольф, я должен ему помочь, — и он пришпорил своего скакуна.

Однако, не успевши даже приблизиться к месту схватки, Дуглас и его товарищи увидели массу скачущих прочь английских коней, с всадниками и без всадников.

—    Стойте! — закричал Дуглас своим храбрецам. — Рандольф одержал победу. Раз мы замешкались и не поддержали его в сражении, не следует нам изображать, будто мы причастны к его триумфу.

Вот это был благородный поступок. Особенно если учесть, что Дуглас и Рандольф постоянно боролись за первенство в добром мнении короля и народа.

Тут показался авангард английского войска, и несколько храбрейших рыцарей выехали вперед, чтобы посмотреть, что делают шотландцы. Они сразу же узнали короля Роберта, облаченного в королевские доспехи и сверкающего золотой короной, надетой поверх шлема. В тот вечер король не собирался сражаться, а потому его мощный боевой конь отдыхал, а сам он разъезжал вдоль строя на низкорослой кобылке, с легкой стальной секирой в руке, руководя последними приготовлениями к битве. При приближении вражеских конников Брюс повернул лошадь и немного проскакал им навстречу, чтобы получше их разглядеть.