Дед - [30]

Наверное, девушка думала, как бы половчее отшить многословного Анатолия, а тот собирался выстрелить очередным неотразимым комплиментом, когда ноги и снегоступы донесли молодых людей до пригорка, что порос вожделенными ёлками. Именно здесь Варвара приглядела пушистую красавицу, которой был предназначен топор.

Таким образом, нужда немедленно ответить нечто этакое нахальному гостю отпала сама собой, и девушка прытко кинулась в заросли.

– Вот эта, вот эта! Смотрите, Анатолий! Наверное, подойдёт!

Толя оттянул пальцем ворот полушубка. Авторитетно оглядел деревце.

– То что надо. Как раз встанет в кухне и по высоте и по…

– Ой… – Варя замерла и во все глаза уставилась в собирающиеся вечерние сумерки.

Молодые деревья стояли не очень густо, образуя на пригорке что-то похожее на подкову с опушкой по центру. Подкова спускалась со склона, где её встречал матёрый смешанный лес. Из леса же на опушку размеренной поступью вышел его хозяин – медведь.

Медведь, граждане! Ни медведей, ни волков в области Победограда никто не видел уже лет двадцать!

Но вот: медведь. Что-то разбудило зверя от сезонной спячки. Он был голоден и зол. Он видел двуногих, но пока не решил, что с ними делать.

– Нельзя бежать, догонит! – прошептала Варвара, ухватив Толю за рукав.

– Ну-ка, в сторону! – Парень решительно отстранил спутницу.

С плеча в руки слетел карабин. Ладонь залихватски прогулялась по рычагу затвора. Приклад упёрт в плечо, ствол не дрожит.

– Отойди назад! Назад! – зашипел Толя. – Как только выстрелю – беги!

– Как же ты один… я помогу! Дай топор!

– Сказано: беги!

Пожалуй, это была хорошая мысль. Медведь приближался, уминая когтистыми лапами снег. Нос шумно втягивал воздух, впитывая запах: овчина, кожа, сталь, оружейная смазка и живое вкусное мясо. Сталь и смазка не очень нравились, но и не очень пугали животное – голод был сильнее осторожности. С другой стороны, оружие пока удерживало его от нападения, но вовсе не факт, что надолго. До мишки оставалось не более сорока метров.

Толя пихнул Варю в грудь, сделав страшное лицо. Губы сложили немое слово: уходи! А потом он вновь обернулся к хозяину леса.

Тридцать метров.

Варя колебалась. Ей было до ужаса страшно, но она не могла бросить товарища, отчётливо понимая, что её топорик плохое подспорье в драке с медведем. С медведем! Который выжил среди мутантов, когда эти монстры подъели почти всех нормальных зверей в округе! Значит, это был монстр не хуже любого шипа или матриката.

Двадцать пять метров.

Зверь вдруг ускорил шаг, почти перейдя на рысь.

Палец на спуске дрогнул… но карабин отозвался сухим щелканьем. Толя дёрнул затвор, но патрон, предательски онемевший в самый неподходящий момент, предал ещё раз. Не вылетел наружу. Его перекосило в каморе.

– Клина поймал! – в панике зашептал Толя, не забыв, впрочем, Варвару. – Беги же, дура, беги!!!

Затвор никак не поддавался. Медведь издал протяжное ворчание, пока ещё не рык, но ничего хорошего этот звук не предвещал.

Пятнадцать метров.

Карабин внезапно отмер, победно клацнув, патрон тускло сверкнул латунными боками и потерялся в снегу. Толя вскинул оружие.

Неизвестно, чем бы всё кончилось, но вдруг невесть откуда, совершенно бесшумно появился Старый. В его руках уверенно лежал пулемёт ПКМ. Дед пошёл на медведя.

– Ты чего проснулся, сосед? – произнёс он, остановившись перед животным. – Разбудили? Шёл бы ты лучше снова на боковую.

Случилось странное. Огромный зверь умерил шаг и как-то неуверенно подошёл к Деду. Боднул лохматой башкой в бедро, словно говоря: извиняй, брат, тяжёлый день; развернулся и потрусил в чащу.

– Это Потапыч, – пояснил Дед, закинув оружие на плечо. – Мы вроде как дружим. Последний медведь в округе. Рубите ёлку, а то сейчас ещё кого-нибудь принесёт. И чего Михаила Потаповича подняло под праздники?

Пока Варвара расправлялась с деревцем, Старый облапил Толю за плечо, долго его рассматривал и, наконец, произнёс:

– За оружием надо следить. Вернёмся домой – переберёшь мосина, – и, помолчав: – Спасибо… не струсил. Потапыч, вообще, с людьми смирный. Или он только со мной смирный? Зимой мог бы и порвать. Зверюга серьёзный. Чего ему не спится? Надо бы обойти территорию, что-то я с вами засиделся.

Произнеся такую длинную и, в общем, необязательную фразу, Дед взял паузу едва не в час. Молчал и о чём-то думал, пока Толя разбирался с трёхлинейкой.

Пришло время спать, и Варвара поймала себя на мысли, что глупо улыбается, обняв подушку. Попробовала на вкус слово «солнышко» применительно к себе. По всему выходило, что да – солнышко. Во-первых, красотка (каждый скажет). Во-вторых, солнышко.

«А он, пожалуй, ничего», – вдруг решила она, напугалась столь неожиданного поворота и уснула.

Малой

Ты смотри, у Деда, оказывается, есть имя! Павел Борисович Ильичёв.

Странно, правда?

В смысле, не то странно, что у человека есть имя – оно всем положено, потому как без имени проживать на белом свете! Странно другое. Вот Варвара-краса. Фамилия у неё Ильичёва. Её дед Паша – отец матери нашей ненаглядной балерины. А чего тогда фамилия матери, а не отца? Была бы Петрова или какая-нибудь Филькенштейн (в Победограде такие встречаются – сам слышал!), а то Ильичёва…