De Secreto / О Секрете - [5]

Одним из заметных участников Большой Игры был Артур Конолли, 23-летний лейтенант 6-го бенгальского туземного полка лёгкой кавалерии. Именно он впервые употребил термин «Большая Игра». Конолли верил в цивилизаторскую миссию христианства, причём даже русское правление (при условии, что оно будет далеко от границ Индии) предпочитал власти тиранов-мусульман, а стремление Петербурга освободить рабов в ханствах искренне поддерживал. Вместе с тем Конолли был разведчиком, и склонность к приключениям заставила его совершить дерзкое путешествие. Осенью 1829 г. он, возвращаясь по суше в Индию из отпуска, выехал из Москвы на Кавказ. Несмотря на ухудшающиеся отношения двух держав, русские офицеры в Тифлисе тепло встретили британца и даже снабдили казачьим эскортом до иранской границы. Конолли восхищался выносливостью русских солдат, которые спали на снегу без палаток, и был потрясён подвигом драгунского полка, который захватил вражескую крепость, галопом въехав в её ворота прежде, чем защитники успели их захлопнуть.

Конолли намеревался достичь Хивы через пустыню Каракум. Совершить путешествие в 4 тыс. миль от Москвы до Индии и остаться в живых уже было немалым достижением. Кроме того, пройдя по возможным маршрутам враждебной русской армии, Конолли смог ответить на многие вопросы, мучившие тех, кто отвечал за оборону Индии. Его наиболее важные военные и политические наблюдения предназначались только для начальства. Однако Конолли написал и книгу для широкого читателя, вышедшую в 1834 г. В приложении автор проанализировал возможности русского вторжения в Индию, выделив два потенциальных маршрута. Один проходил через Хиву, Балх, Кабул и Хайберский проход; этот путь был богаче водными источниками, но длиннее и предполагал предварительно захват Хивы. Второй маршрут — через Герат, Кандагар, Кветту и Боланский проход; он предполагал предварительный захват русскими Герата.

В 1831 г. на судне вверх по Инду был отправлен 25-летний лейтенант Александр Бёрнс с дипломатической миссией к сикхскому правителю Панджаба Ранджит Сингху в Лахор. Он вёз правителю ответный подарок от британского короля Вильгельма IV — четырёх гигантских кобыл, жеребца и роскошную карету. Умный, находчивый, обаятельный, Бёрнс бегло говорил на фарси, хиндустани и по-арабски. Плавание по Инду заняло 5 месяцев, в течение которых Бёрнс картографировал реку (включая замеры глубин). Выяснилось, что Инд судоходен на 700 миль от устья, хотя лишь для плоскодонных судов. По результатам экспедиции было решено открыть Инд для британского судоходства. Генерал-губернатор лорд Бентинк отправил к амирам Синда (уже полковника) Генри Поттинджера заключить соответствующий договор.

Затем Бёрнс вызвался отправиться с более амбициозной миссией — в Кабул и Бухару, чтобы завязать связи с амиром Афганистана Дост Мухаммадом и эмиром Бухары[8]'. В 1832 г. Дост Мухаммад хорошо принял Бёрнса, засыпал его вопросами о праве, сборе налогов, наборе армий в европейских странах, о намерениях британцев относительно Афганистана. Бёрнс пришёл к выводу, что в интересах Британии — поддерживать амира Кабула. Проследовав в Бухару, он был принят куш-беги — здешним первым министром.

После отчёта Бентинку Бёрнс отправился в Лондон, где познакомил с ситуацией в Центральной Азии кабинет и короля. Он стал героем, получил золотую медаль Королевского географического общества и издал трёхтомное «Путешествие в Бухару». Описание его поездки впервые познакомило читателя с романтикой и тайнами Центральной Азии, став бестселлером. Для начальства Бёрнс составил четыре тайных отчёта — военный, политический, топографический и торговый. В военном отчёте он утверждал, что Кабул в руках русских представлял бы такую же опасность, как Герат, поскольку перевалы Гиндукуша для современной армии не помеха. В ноябре 1836 г. Бёрнса вновь отправили в Кабул.

В это время на Северном Кавказе британские агенты начали орудовать среди племён, снабжая их оружием и воодушевляя на сопротивление «неверным». Двумя главными очагами сопротивления были Адыгея и Дагестан. Лидеры повстанцев использовали к своей выгоде ландшафт и неожиданно нашли союзника в лице Дэйвида Уркварта, который в 1827 г. уехал в Грецию помочь ей избавиться от турок, но проникся к последним симпатией. В 1830-е гг. он стал главным русофобом в Британии. Контакты с адыгами Уркварт установил в 1834 г., живя в Стамбуле. Он нанёс тайный визит в их горные твердыни, помогая повстанцам советами, даже написал для них декларацию независимости.

В 1836 г. Уркварт приехал в Стамбул в качестве первого секретаря британского посольства и по собственной инициативе устроил провокацию со шхуной «Vixen». Он убедил британскую судоходную компанию отправить судно из Стамбула с грузом соли в порт Суджук-Кале на черноморском побережье Кавказа. Уркварт считал, что не проиграет в любом случае: если русские перехватят шхуну, это взбудоражит британскую общественность и заставит правительство прислать в Чёрное море военный флот; если русские не перехватят шхуну, значит, можно успешно давить на них и начать поставлять адыгам оружие. Русский бриг арестовал «Vixen», но даже известный своими антироссийскими настроениями министр иностранных дел Пальмерстон не решился раздувать из этого скандал. К ярости русофобов он рассудил, что Суджук-Кале — российская территория, отозвал Уркварта в Лондон и уволил со службы. Тот развернул против министра кампанию в прессе, утверждая, что он отрабатывает русское золото, а вскоре Уркварту удалось-таки организовать адыгам контрабанду оружия. Он сделался членом парламента и немало сделал для разжигания русофобии в Британии. Благодаря Уркварту и его единомышленникам Кавказ стал одним из театров Большой Игры.