De Aenigmate / О Тайне - [222]

2. Цивилизационная «выгода». Дело в том, что хотя ислам и представляют как религию, глубоко противоположную современным западным ценностям, в своих ключевых установках он хорошо согласуется с нормами общества потребления, что делает его удобным союзником транснациональных элит в их борьбе против христианства. По сравнению с последним ислам имеет низкий порог того, что считается грехом, и в нём отсутствует дисциплина покаяния. Это «религия комфорта», которая позволяет, с одной стороны, жить по своим похотям, а с другой — оставаться в мире с Богом. Поэтому, когда мусульманин оказывается в западном мире, в котором потребительские ценности доминируют над всем остальным, он приспосабливается к этой реальности без особых психологических травм. Начиная с конца 1990-х гг. подспудно среди широких кругов европеизированных мусульман вырабатываются новые компромиссы с западными моделями. Происходит активное обуржуазивание исламизации, в результате которой складывается новая религиозная конфигурация, названная французским исследователем П. Хэнни «рыночным исламом»[704]. Наиболее яркими проявлениями его стали следующие.

Во-первых, формируется индивидуалистическая религиозность, которая крупным коллективистским проектам предпочитает достижение личных целей. Стремление к возрождению халифата, к применению шариата, к политическим завоеваниям и социальным реформам перестают быть приоритетными ценностями, их заменяет забота об индивидуальном уважении религиозной нормы, которое не противоречит идее материального благополучия. В итоге вместо поиска цивилизационной альтернативы рыночный ислам поощряет установку на достижение личного благополучия, самореализации и экономического успеха. В результате этого формируется «позитивно мыслящий» мусульманин с гедонистическим поведением, открытый новым веяниям модной синкретической духовности (с включением элементов «Нью эйдж» и др.).

Во-вторых, если раньше процесс исламизации характеризовался тесным взаимодействием религиозного и политического начал, то сегодня религиозное начало всё больше смещается в экономическую сферу. Этот процесс меняет менталитет мусульман, порождая новые категории мышления, позволяющие включать в исламскую этику элементы этики протестантской. Таким образом, закладываются основы своеобразной исламской «теологии процветания», которая обосновывает возможность завоевать западный мир не с помощью оружия или показной набожности, а с помощью эффективности и конкуренции.

В-третьих, в результате этого происходит утверждение на религиозной почве предпринимательского духа, в котором доминирующей ценностью становится успех. Для молодого поколения мусульман, «обработанных» современными теориями менеджмента, ислам из воинствующей религии превращается в идеологию денег. Изучаемые этим поколением концепции управления эффективностью производства формируют у него новые идеалы буржуазного индивидуализма и богатства, которые призваны заменить прежние политические идеалы, оказавшиеся неэффективными для победы над западным миром[705].

Наконец, в-четвёртых, происходит уже не радикальная, а неолиберальная политизация ислама, которая крайне выгодна транснациональным элитам. Дело в том, что рыночный ислам подготавливает не установление исламского государства или шариата, а ту самую приватизацию государства, которая полностью демонтирует «государство благосостояния». Целью нового ислама является не восстановление халифата, а создание мощной сети гражданских общин, модель отношений которых с государством очень напоминает проект американских фундаменталистов, предусматривающий передачу полномочий государственных служб частным религиозным институтам.

Таким образом, в тени изобретённой англо-американцами концепции «столкновения цивилизаций», позволяющей в геополитических терминах описывать ислам как «ось зла», скрывается совсем другой процесс — поощрение и использование транснациональными элитами рыночного ислама для полного демонтажа социального государства в европейских странах. Если классические исламисты связывали свою судьбу с построением государства-нации (порождения XIX в.), то нынешние «новые мусульмане» утверждают ценности «религии денег», работая на дезинтеграцию европейского общества.

3. Геополитическая «выгода». Для транснациональных элит крайне важно, чтобы в Европе существовали постоянные очаги напряжённости, которые можно разжигать в любой момент, когда какое-либо из правительств захочет выйти за чётко очерченные им рамки действий и попытаться осуществлять такой политический курс, который согласуется с национальными интересами. Запуская в Европу огромные массы мусульман, корпоратократия получила в свои руки удобное оружие для контроля за политической и социальной ситуацией, которое действует тем эффективнее, что в европейские умы начиная с 1990-х гг. последовательно вбивают мысль о неизбежном «столкновении цивилизаций».

Идея «столкновения цивилизаций», автором которой считается С. Хантингтон, в действительности была «изобретена» английским востоковедом Бернардом Льюисом (Bernard Lewis). В годы Второй мировой войны он служил в военной разведке Великобритании, в 1960-е гг. стал экспертом Королевского института международных отношений, а в начале 1970-х гг. переехал в США и, став профессором Принстонского университета, сотрудничал с З. Бжезинским, бывшим тогда советником по национальной безопасности в администрации Дж. Картера.