Даже не ошибка - [14]

Если в Британии Монбоддо был осмеян, то в континентальной Европе он нашел одного последователя, серьезно подошедшего к его работе о Питере и орангутангах. К 1782 году Иоганн Блюменбах, тогда еще тридцатилетний, уже в течение нескольких лет был профессором медицины в Университете Геттингена, бывшей альма-матер Монбоддо. Но если о Монбоддо постепенно забывали, то репутация Блюменбаха с годами росла, и его учебники по физиологии пользовались большой популярностью. Он приезжал в Лондон, и принц-регент настолько впечатлился выдающимся доктором, что предложил Блюменбаху должность семейного королевского врача в Ганновере — должность, которую раньше занимал доктор Эрбатнот. Как и его предшественник, Блюменбах был поражен случаем загадочного Мальчика-дикаря из Гамельна.

Блюменбах вступил в дискуссию в 1811 году, спустя целых восемьдесят пять лет после появления первой статьи о Питере, выпустив в свет немецкоязычную книжечку в Геттингене. К тому времени Питер стал уже историей: и он сам, и все знавшие его люди давно отошли в мир иной. Тем не менее, расследование Блюменбаха имело существеннейшее преимущество перед попытками, предпринимаемыми Монбоддо и столь именитыми предшественниками, как Дефо, Свифт, Руссо, Линней. Во всех их спорах отправной точкой было появление Питера при королевском дворе в Лондоне; никому не приходило в голову отправиться на континент и поискать истину в Гамельне.

Копаясь в городских архивах, доктор обнаружил отчет бургомистра Северина, человека, первым принявшего Питера на попечение. Блюменбах узнал, что городская верхушка пришла к следующему заключению: подопечный является сыном вдовца по имени Крюгер из соседней деревушки Люхтринген. Непостижимо странный ребенок этого человека — явно не идиот, но и точно не совсем нормальный — убежал в лес в 1723 году и ушел далеко от дома. «В следующем году его нашли в совсем другом месте, — писал Блюменбах. — А отец его тем временем снова женился». Мачеха быстренько вышвырнула младшего Крюгера из дома — как сообщалось, не за то, что он что-то натворил, а наоборот — за то, что он кое-чего не делал.

Мальчик отказывался говорить.

4

На нашем обеденном столе раскрыта пухлая папка, полная бумаг. Мы начали примерно полчаса назад и только теперь дошли до результатов тестирования, продравшись через бесконечные «изучите этот документ», «заполните эту форму», «сохраните это руководство для дальнейших действий». Последний раз с подобным ворохом бумаг приходилось иметь дело, когда мы получали заем на покупку жилья. Однако в этот раз перед нами не банкиры. Минди — специалист по раннему вмешательству, Мэри Джо — логопед.

— Прежде всего, — Мэри Джо открывает папку, в то время как мы с Дженнифер просматриваем последний бумажный бланк, который надо подписать, — ни один пункт не дает права сделать окончательные выводы. Мы пытаемся определить паттерн, тенденции в поведении и в навыках, которые затем соединяем вместе.

Мы послушно киваем. Не будем, не будем делать окончательных выводов на основании отдельных пунктов. Подписываю бланк, обещающий быть важным.

— Вот история развития. Сразу сообщите мне, если какие-то факты окажутся неверными…

Она начинает цитировать по памяти с первой страницы, а я одновременно просматриваю текст.

— У Пола в детстве подозревали нарушение слуха. Поэтому избирательное реагирование Моргана на звуки и слова, а также ограниченное использование языка сначала связывались с этой же причиной. Родители отмечают нормальное развитие ребенка во всех отношениях, за исключением коммуникации.

— Пол, — говорит Дженнифер.

— Что?

Минди протягивает нам новую пачку бумаг. «А вот результаты тестирования», — она переворачивает страницу.

Результаты представлены отдельно по разным областям развития: когнитивное, социальное, эмоциональное, оценка сенсорной адаптации и так далее. Знаете, до того как стать родителем, вы вряд ли даже задумывались: пользуетесь ли вы словами для того, чтобы о чем-нибудь попросить? откликаетесь ли на свое имя? можете ли отличить квадрат от круга? когда кто-нибудь играет рядом с вами, присоединитесь ли вы к нему? можете ли вы завязать шнурки?.. Ох ты, Господи. Как же мы сами когда-то научились всей этой ерунде? Как мы все, живущие на Земле, это помним? Как же приматы доросли от тыкания палками в муравейники до всех этих умений?

— В настоящий момент, — говорит Минди, — Морган демонстрирует исключительные для трехлетнего ребенка когнитивные навыки. Он умеет то, чему обычно научаются дети в сорок восемь и в шестьдесят месяцев, и даже в более старшем возрасте…

Он считает. Читает. Думает. Знает.

— Однако вот за пределами области познавательного развития, в социальном плане, в области сенсорики, в восприятии коммуникации и выразительной коммуникации мы видим совсем иную картину. Общение в диаде — на уровне от девяти до двенадцати месяцев, то есть отставание на восемнадцать месяцев…

Девять месяцев? Листаю страницы: 1 процент; 1 процент; 3 процента; 1 процент.

Как это понимать?

— Эти баллы являются процентилями, они позволяют сравнить его с другими трехлетними детьми, — терпеливо объясняет нам Минди. — Это не то же самое, что