Даже если это будет стоить мне жизни! Системные расстановки в случае тяжёлых заболеваний и устойчивых симптомов - [86]
ТЕРАПЕВТ: «Давай вернемся на шаг назад: что бы ты сказала сыну, если бы могла без проблем говорить?» Пациентка отвечает: «Я бы сказала: "Принимай свои лекарства!"»
Чутье подсказывает мне, что этими словами пациентка ушла от ответа. Поэтому я пытаюсь вчувствоваться в ситуацию разговора с ее сыном, чтобы, возможно, почувствовать, какая фраза, которая не может быть высказана, волнует ее в глубине души. Фраза, которую я воспринимаю, звучит так: «Останься, даже если я уйду!»
Когда я ее произношу, пациентка моментально подтверждает: «Конечно, лучше уйду я, чем он!»
ТЕРАПЕВТ: «Значит, ты готова пожертвовать собой ради него?»
ПАЦИЕНТКА: «Абсолютно!»
ТЕРАПЕВТ: «Если шизофрения связана с каким-то событием в семье его отца, то представление о том, что, пожертвовав собой, ты сможешь изменить судьбу сына, противоречиво и самонадеянно. Таким образом, эта позиция не является благотворной ни для тебя, ни для твоего сына, ни для твоего первого мужа. Если ты согласна, мы расставим эту ситуацию».
Пациентка выражает готовность, и я прошу ее дать еще некоторую информацию.
ТЕРАПЕВТ: «Кроме этого сына, у тебя есть еще дети от первого мужа?»
ПАЦИЕНТКА: «Старшая дочь».
ТЕРАПЕВТ: «Хорошо, мы начнем с трех заместителей: для тебя, для твоего первого мужа и для твоего сына».
Пациентка расставляет заместителей по отношению друг к другу. Заместитель сына тут же начинает вертеться, будто что-то ищет. Он говорит, что у него такое ощущение, что он охвачен некой силой, которая сильнее, чем он, и ему остается только ей подчиняться. Заместитель отца с озабоченным выражением лица следит за его движениями. Заместительница матери отворачивается от сына и на вопрос о ее самочувствии отвечает: «Вообще-то я хотела бы уйти, но не могу».
Я прошу пациентку поставить заместителя для шизофрении сына. Выбранный ею мужчина отводится в середину расставленной системы, где он сразу опускается на пол. Заместитель сына перестает вертеться и как завороженный смотрит на лежащего на полу мужчину.
Теперь я прошу пациентку поставить заместителя для ее симптома, потери голоса. Она выбирает женщину и ставит ее за лежащим на полу заместителем шизофрении. Даже не взглянув на лежащего перед ней мужчину, заместительница симптома обеими руками хватается за горло, словно пытаясь себя задушить, беспрерывно сглатывает и хватает ртом воздух.
Интересно то, что теперь заместительница пациентки поворачивается к своему первому мужу и по собственной инициативе совершает перед ним поклон. Заместительница симптома воспринимает этот жест как большое облегчение. Теперь она может дышать. Она смотрит на лежащего перед ней на полу заместителя шизофрении и ложится рядом с ним.
Заместитель сына смотрит на них обоих и хочет было повернуться к своему отцу, как заместительница симптома снова садится и говорит: «Я бы с удовольствием лежала здесь, я чувствую сильную связь, но не нахожу покоя». На что заместитель сына говорит: «Она (заместительница симптома) сбивает меня с толку. Я хочу к отцу, я бы пошел сейчас к нему, но не могу. Она мне не дает».
Заместительница симптома говорит: «Это не мое место. Тут должен быть кто-то другой».
Заместитель сына отвечает: «Тогда туда пойду я!», а заместительница симптома говорит: «Я не могу этого допустить!»
Тут я прерываю диалог заместителей и спрашиваю заместителя шизофрении, как он себя чувствует. Он улыбается, поворачивается к заместительнице симптома и говорит: «Я все это время думаю: "Ну, скажи же! Ты же знаешь!" Я чувствую сильнейшую связь с заместительницей потери голоса. Я тоже хочу покоя, но тоже его не нахожу».
Чтобы испытать пациентку, я говорю ей: «Я все еще задаюсь вопросом, за кого сын это несет?»
Она тут же отвечает: «Я же уже сказала: за своего отца!»
Я возражаю: «Я не очень в этом уверен. И сейчас я проведу один тест!»
Для этого я прошу заместительницу пациентки сказать ее первому мужу: «Это мое! И теперь я позабочусь об этом!»
Когда она произносит эти слова, заместитель шизофрении расслабляется. Заместитель сына идет к своему отцу, а заместительница симптома говорит: «Теперь я могла бы снова тут лечь, или, еще лучше, я отойду!»
Когда заместитель первого мужа отворачивается, я спрашиваю его, что в нем происходит. Он отвечает: «Я больше не хочу туда смотреть, я чувствую, что меня обвиняют в чем-то, к чему я не имею никакого отношения!»
Я говорю группе: «Уже в начале расстановки было видно, что за шизофренией стоит не только семейная динамика со стороны отца. Заместитель отца мог без проблем смотреть на больного сына. Это мать не могла на него смотреть! В этом проявилось то, что она или ее семья не может на что-то смотреть или что-то принять».
Я спрашиваю пациентку: «Как давно ты думаешь, что это идет из семьи мужа?»
ПАЦИЕНТКА: «Уже год, с тех пор как сделала расстановку для сына!»
ТЕРАПЕВТ: «А как давно у тебя проблемы с речью?»
ПАЦИЕНТКА (задумчиво): «Примерно с того же времени ... Так это по моей линии?»
ТЕРАПЕВТ: «Похоже, что тут есть какая-то взаимосвязь!»
