Даже если это будет стоить мне жизни! Системные расстановки в случае тяжёлых заболеваний и устойчивых симптомов - [84]
М = мать
1Р = 1 -й ребенок
3Р = 3-й ребенок
ТЕРАПЕВТ: «Как чувствует себя заместительница пациентки?»
ЗАМЕСТИТЕЛЬНИЦА ПАЦИЕНТКИ: «У меня дрожат ноги и не хватает мужества посмотреть на мою младшую сестру, я не могу двигаться».
ТЕРАПЕВТ: «Здесь действует множество факторов. И многие вещи могут иметь значение. Но больше всего меня волнует трансплантация, и я спрашиваю себя, что в такой ситуации происходит в душе семьи. В наше время существуют такие возможности. Мы создали эти возможности, но, может быть, они оказывают в душе такое действие, которое мы пока не в состоянии постичь. Ведь что происходит при трансплантации: кто-то должен и может жить, поскольку умирает другой. Предпосылкой для жизни одного является смерть другого. Это самое значимое событие в родительской семье, и эта расстановка показывает особую связь между твоей младшей сестрой и отцом. Такое впечатление, что она его любимица». Пациентка согласно кивает и говорит: «Это правда, она всегда ею была!»
Тут у меня зарождается предположение, что из-за своей тоски по близости к отцу пациентка может что-то за него нести, поскольку тот в силу некой связанности доступен для нее лишь ограниченно, что проявляется в том, что младшей сестре приходится кого-то для него замещать, возможно, его брата. Чтобы проверить эту гипотезу, я слежу за движениями заместителей в отношении трансплантации.
Я прошу пациентку поставить заместительницу для умершей дочери ее сестры. Когда ее ставят в центр расстановки, у нее отказывают ноги и она опускается на пол. Все расставленные персонажи воспринимают ее появление как шок. и вся система выглядит замороженной. Когда я кладу рядом с заместительницей умершей племянницы пациентки заместителя для ребенка-донора. вся семья, за исключением заместительницы пациентки, отворачивается. Та очень взволнована. она встает на колени рядом с обоими мертвыми детьми и берет их за руки.
На вопрос, как чувствует себя заместитель ребенка-донора. тот отвечает: «Мне хорошо, я не чувствую себя частью большой системы, все мое внимание направлено на ребенка рядом со мной. Мне здесь хорошо».
Заместительница пациентки говорит: «Я не могу оторвать взгляд от ребенка-донора. На самом деле я хочу пойти к моей матери, но не могу».
В этот момент слова просит заместитель отца: «Я больше не могу нести эту ношу, у меня такая тяжесть на плечах. Все это - трагедия, и во мне все время звучит фраза: "Что вы наделали!"»
На что пациентка говорит: «Чтобы оплатить трансплантацию, мы организовали кампанию но сбору средств. Мой отец очень этого стыдился, поэтому я взяла всю организацию на себя. Мы собирали деньги у меня дома».
В связи с комплексностью возможных подоплек я решаю сосредоточиться на отношениях пациентки с ее отцом. Тоска по отцу вкупе с готовностью нести тяжелое за него очевидны. Я беру заместительницу пациентки за руку, отвожу ее на несколько шагов от происходящего в расстановке и говорю ей: «Ты тут ничего поделать не можешь. Если ты хочешь жить, ты должна оставить прошлое в прошлом, с уважением и любовью к тому, что разделяет семью. Это болезненный процесс, но так ты не стоишь на пути у разрешающего движения!»
Заместительница пациентки подтверждает: «Да, это очень хорошо. В принципе я знаю, что это правильно».
Теперь я прошу заместителя отца встать перед пациенткой. На мой вопрос, не хочет ли он что-нибудь сказать своей дочери, он отвечает: «Это мое, и я несу это, я один!» Пациентка плачет, и я прошу ее сказать: «Дорогой папа, что бы ни было то, что ты несешь, я уважаю это, и теперь я оставляю это тебе!» Отец отвечает: «Спасибо!», и я предлагаю ему сказать еще такие слова: «Теперь я вижу, что ты за меня несла, и теперь я забираю это обратно».
Через год после этой работы я узнаю от пациентки, что ее самочувствие заметно улучшилось. Она выразила готовность по памяти описать свои впечатления, и этот рассказ я привожу здесь.
Дорогой Штефан,
в прошлом году я сделала у тебя расстановку. Речь шла о моих приступах головокружения. Официальный диагноз звучал так: головокружение в связи с износом шейного отдела позвоночника. Хочу тебе сообщить, что я чувствую себя намного лучше, после расстановки сильных приступов головокружения у меня больше не было.
Расстановка показала следующее: все это было связано с моими отношениями с отцом. Более широким контекстом была трансплантация печени, которая была сделана моей племяннице, первой дочери моей младшей сестры. Эта трансплантация была сделана 18 лет назад. Высокая стоимость операции требовала участия всей семьи. Мы решили нести расходы сообща и собрать еще денег. Моему отцу было очень стыдно, но он знал, что другого выхода не было. Поэтому он попросил меня организовать акцию по сбору денег, и мой дом стал главной резиденцией в этом деле. Я согласилась, хотя для меня эта ситуация тоже была очень тяжелой.
Трансплантация была произведена, но моя племянница не выжила. Донорская печень отмерла. Мы знали, что она была взята у африканского ребенка. Все это было очень болезненно.
В тот период мой отец заболел анемией, от которой он уже так и не оправился. 15 лет спустя анемия переродилась в лейкемию, и в течение месяца он умер. После смерти отца у меня начались первые приступы головокружения.
