Даже если это будет стоить мне жизни! Системные расстановки в случае тяжёлых заболеваний и устойчивых симптомов - [81]
В конечном итоге семейная расстановка выявила связь проблем пациентки с ее отцом, который за три года до начала ее болезни умер от «внезапной сердечной смерти».
Пациентка была его любимой дочерью. Она замещала для него его мать, которая умерла, когда отцу было восемь лет. В расстановке лежащий на полу заместитель отца ни за что не хотел отпускать от себя дочь. Он удерживал ее всем своим вниманием, так что заместительница пациентки была не в состоянии от него оторваться. Он не хотел признать, что он умер и что своей тоской он не дает дочери жить.
Только когда я попросил одну участницу лечь рядом с ним в качестве заместительницы его умершей матери, он осознал свою ошибку. Он смог признать то, что произошло, и попрощаться со своей дочерью и живыми.
Примерно через три месяца после этой расстановки пациентка смогла начать постепенно отменять витаминные и поддерживающие препараты. К ее огромной радости ушла напряженность и из ее отношений с сыном. Раньше ему предположительно приходилось замещать для нее отца.
Но часто живые тоже держатся за мертвых, мешая им в процессе душевного умирания, в результате чего они остаются привязанными к живым. Во всяком случае об этом свидетельствуют соответствующие процессы в расстановках. Прощание, которого не могло произойти в действительности, можно восполнить в зачастую трогательных процессах в расстановках. При этом удается развязать губительные связи, и тогда мертвые могут быть мертвыми, а живые могут жить.
В работе с людьми, страдающими опасными для жизни заболеваниями, порой бывает уместно поставить заместителя для смерти. В некоторых случаях обнаруживается его тесная связь с пациентом и можно сделать вывод о конкретном умершем человеке, а иногда он выглядит безличным, свободным от любых связей и возвышающимся над всем остальным.
«Тот, у кого за спиной смерть, может жить спокойно»,
(пациентка с аневризмами обеих сонных артерий)
По словам пациентки, она страдает опасным расширением обеих шейных артерий, которое вызвано нарушением обмена веществ. В полном отчаянии она просит сделать ей расстановку, поскольку ей необходимо принять решение: идти на операцию или нет. Лечащие врачи говорят, что риск умереть во время операции составляет около 50 процентов.
При прояснении запроса становится понятно, что мне нельзя оказывать ей помощь в принятии решения, на которую она так надеется.
В пояснение я рассказываю ей историю одного знаменитого врача, который заключил договор со смертью. Каждый раз, когда его вызывали к смертельно больному пациенту, он мог видеть смерть у его постели. Если она стояла в ногах, то он знал, что пациент выздоровеет, если же смерть стояла у изголовья, то часы больного были сочтены и любая медицинская помощь была бесполезна. Однажды его вызвали к юной девушке. Войдя в комнату, врач увидел смерть у изголовья ее кровати. Он пожалел девушку и развернул кровать. Девушка выжила, но в ту же ночь вместо нее смерть забрала врача.
Пациентка, похоже, поняла смысл истории, и после долгих размышлений я предлагаю ей выбрать заместителей для нее и для смерти. Она соглашается на такую расстановку и выбирает заместителей: женщину для себя и мужчину для смерти.
С = смерть
П = пациентка
Заместительница пациентки дрожит всем телом. В конце концов она принимает решение и разворачивается назад. При виде заместителя смерти она сжимает кулаки и с высоко поднятой головой делает к нему шаг, по-видимому, готовая к борьбе.
На мой вопрос, как чувствует себя заместитель смерти, тот говорит: «Она не особенно меня интересует, я просто за ней наблюдаю. И я не буду ничего делать, но если она придет, я ее заберу!»
После этих слов заместительница пациентки делает еще один шаг к заместителю смерти.
Пациентка с отчаянием наблюдает за реакцией своей заместительницы. Теперь та стоит прямо перед смертью и смотрит ей в глаза. Но смерть стоит спокойно и непоколебимо. Готовность заместительницы пациентки к борьбе ослабевает и она сдается. Она начинает плакать и барабанит кулаками по груди заместителя смерти. Она медленно опускается на колени, бьет его по ногам, опускается все ниже и бьет его по ступням, пока, обессилев от боли, не остается лежать на полу.
На заместителя смерти все это не производит никакого впечатления, и он спокойно позволяет этому происходить. Я снова спрашиваю, как он себя чувствует, и он отвечает: «Еще не время!»
Услышав эти слова, заместительница пациентки медленно поднимается и смотрит на него, а я предлагаю ей сказать: «Теперь я соглашаюсь». Эта фраза дает ей силы встать, и она снова долго смотрит смерти в глаза. Через какое-то время она разворачивается. Я осторожно подтягиваю ее назад, чтобы она стояла, опираясь спиной на заместителя смерти. Тот кладет руку ей на плечо.
Глядя на этот заключительный образ, я вспоминаю фразу Берта Хеллингера: «Тот, у кого за спиной смерть, может жить спокойно». Заместительница пациентки с улыбкой соглашается. На этом мы заканчиваем работу.
Примерно через полгода переводчица этого курса сообщает мне, что у пациентки был тяжелый кризис, но теперь она чувствует себя хорошо. Операцию она решила не делать. По моей просьбе она присылает мне следующий рассказ:
