Дайвер - [47]

Автомат дернулся и издал характерный шипящий звук. К спускающемуся «тюленю» устремились пульсирующие белые полоски. Отбалансировано оружие было отлично, отдача практически не ощущалась, и пули кучно легли в бок «тюленя».

Он несколько раз дернулся и выпустил из рук руль торпеды. Она устремилась ко дну, ударилась и развернулась прожекторами вверх.

В лучах тусклого света навстречу торпеде опускался ее хозяин. Он уже не дергался, зато из разорванного пулями бока струями черного дыма хлестала кровь.

Выглядело это впечатляюще, но положение Кости сильно усложнилось. Где находится третий пловец, он не знал, патронов в магазине оставалось десятка полтора, не больше.

Кудинов мгновенно развернулся и под прикрытием обрыва устремился вправо. Проплыв метров тридцать, он подвсплыл и практически на ощупь взобрался на банку.

Торпеда старшего, словно бабочка, продолжала метаться слева. Тусклые лучи совершали бессмысленные и хаотические движения в глубине.

Держась дна, Костя устремился в глубь банки. Единственное, что ему оставалось, это попытаться перекрыть третьему «тюленю» путь отхода.

Через некоторое время он остановился, повернулся лицом к раскуроченной скале и обратился в слух. «Тюлень» превосходил его в экипировке и скорости, но при движении его торпеда должна была издавать шум.

Тусклые лучи по-прежнему метались в глубине. Костя ждал. Блицкрига не получилось. Подводная схватка, как это часто бывает, переросла в войну нервов.

Кудинов надеялся, что «тюлень» поступит по-американски. Оставшись без старшего и прикрытия, он должен был срочно вернуться на базу. Это было у американцев в крови. Воевать на голом энтузиазме они не умели, да от них этого никто и не требовал.

«Тюлень» действительно решил уйти к «Азовскому морю». Он вышел практически на Костю, но пловец его все равно едва не проморгал.

Торпеда старшего тройки продолжала метаться у скалы. Ее тусклые лучи периодически проблескивали в направлении Кости, и тогда он вжимался в песок, словно камбала.

После очередного такого маневра Кудинов осторожно поднял голову и не столько увидел, сколько почувствовал какое-то движение справа.

После проблеска прожекторов глаза еще как следует не привыкли к темноте, и это едва не стоило Косте жизни. Третий «тюлень» поступил по-американски, но не совсем так, как рассчитывал Костя.

К «Азовскому морю» он двигался над самым дном, не запуская торпеду. Вероятно, он заметил смутный отблеск на дне и тоже замер. Несколько секунд противники пялились друг на друга в темноте, находясь буквально на расстоянии вытянутой руки.

Практически одновременно и один, и второй угадали в смутных контурах опасность. Костя ужом ушел вправо и нажал на спусковой крючок. Автомат вздрогнул в его руках.

Пули противника с шипением прорезали воду совсем рядом и мгновенно превратили Костины ласты в ошметки.

Трофейный автомат в секунду выплюнул оставшиеся патроны, но по звуку Кудинов понял, что все они попали в торпеду.

Рванувшись ко дну, Костя поднырнул под «тюленя» и ткнул левой рукой с ружьем вверх. Как только ствол уткнулся во что-то мягкое, он тут же нажал на спуск.

В принципе Костино ружье было пневматическим. Сжатый воздух толкнул поршень, поршень выбросил из ствола шток с баллончиком на конце.

Дальше все произошло мгновенно. Игла, торчавшая в горловине баллончика, пробила гидрокостюм «тюленя» и на полтора сантиметра вошла в его брюшную полость. Войти дальше игле не дал имевшийся на ней буртик размером с десятикопеечную монету.

Игла мгновенно остановилась, зато сам баллончик продолжил движение. Задняя часть иглы легко проткнула запаянную свинцом горловину, и углекислота из баллончика под давлением устремилась в живот «тюленя».

Приглушенный хлопок легонько качнул глубину, и в маску Кости плюхнуло что-то мягкое и липкое. Пару секунд спустя практически выпотрошенный «тюлень» коснулся Кости ногами.

Еще с минуту Кудинов выпутывался из его кишок, а потом отправился обратно к скале за автоматом старшего тройки калифорнийских «тюленей».

ГЛАВА 86

На этот раз сознание возвращалось к Лопухину по частям. Сперва он понял, что его вытащили на палубу и обливают струей забортной воды. Чьи-то лица склонялись над ним, и Лопухин даже начинал их видеть, но сознание снова ускользало, и лица растворялись в странном водовороте, а самого Лопухина словно уносило куда-то на огромной карусели.

Потом его оставили в покое, и он вроде как начал медленно пробуждаться от тяжелого сна. Никакой радости это пробуждение не принесло, потому что все тело олигарха буквально стонало от боли. Временами она была просто адской, но Лопухин, как ни странно, жалел только о том, что не успел плюнуть сержанту в лицо.

На судне тем временем закипела лихорадочная работа. Лопухин сперва начал прислушиваться к тому, что происходит, а потом и подглядывать сквозь прищуренные веки.

Раненых хладнокровно добили из подобранного на палубе оружия. Потом Гонга зачем-то загнали в бассейн. Когда же оттуда извлекли какие-то поросшие ракушками ящики, Лопухин на время забыл о своей боли.

Дальше корпус судна содрогнулся от странного скрежета, как будто «Азовское море» напоролось на скалы. Не сразу, но до Лопухина дошло, что это открыли дно бассейна.