Дайте нам крылья! - [19]

Глава третья Сад посреди моря

— Смотри, какие звезды, — сказала Пери маленькому Хьюго. — Мы по ним рулим, понимаешь?

Летать пасмурной ночью она бы не рискнула. Для таких желторотых, как она, это перебор. Она прижала к себе Хьюго еще крепче. Обычно во время полета она вытягивала руки по швам. Ей нравилось чувствовать, как она рассекает небо, а когда она держала руки по швам, чувство полета становилось острее — словно ныряешь в море.

— То, как летатели держат руки, — самая яркая черта их стиля полета, — твердил ей Хаос, инструктор в тренировочном центре. — Сразу видно, насколько тебе уютно в воздухе. Любишь ли ты вклиниваться в него.

Но сейчас Пери боялась, как бы Хьюго не замерз, поэтому обнимала его. Так чудесно, что он сладко спит, прижавшись к груди Пери в слинге, — до того привык к ней, к ее запаху, что может спать где угодно, лишь бы она была рядом.

Впереди, над самым горизонтом, звезды сложились в нужный рисунок. Сквозь тревогу пробился лучик радости. Пери никогда особенно не доверяла птичьим навигационным способностям, хотя Хаос и говорил, что теперь они закодированы в ее подсознании. Она с самого начала боялась, что окажется среди тех, кто так и не научится летать по-настоящему. Старовата для полета. Или слабовата, или глуповата. Но вот ей удалось проложить путь по звездам — хотя она и не верила в свои способности, хотя и не понимала, как это у нее получается. Где-то тут, поблизости, Платформа. Только как найти ее в темноте? А ведь Пери так надо отдохнуть, и искать ее здесь никому в голову не придет. Пока — нет. Питер, наверное, вообще не помнит, что оставил на виду инфокарту с координатами этого места. Конечно, Пери пошла на огромный риск, когда решила сюда лететь, зато сейчас, в конце лета, в эти края никто не заглядывает: летатели боятся сезонных бурь.

Пери набрала высоту. Вообще-то лететь ночью над водой — подлинное счастье. Мощь полета придавала ритм ее дыханию, ее сердцу, успокаивала — но Пери все равно трясло при мысли о том, что ей удалось сбежать от Питера.

Резкий соленый ветер дул ей в лицо: «Вдох — крылья вверх, выдох — крылья вниз».

Далеко внизу по морю неслось какое-то пятно — и хотя оно повторяло путь Пери, получалось у него гораздо красивее. Вокруг него взметались светящиеся вихри, черную воду прорезали полосы изумрудных искр. Целый косяк какой-то крупной рыбы взбивал море в светящуюся пену, пронзал тьму голубыми вспышками.

Вот, вот, впереди — одинокий белый прожектор. Да, это Платформа.

Однако сиял не только прожектор. От всей Платформы исходил неяркий свет. Пери похолодела. Летательные мышцы начали уставать.

Что оно означает, это сияние, — что там кто-то есть или, наоборот, никого? Поодиночке на Платформу не летали. Это был дальний перелет, и совершали его ради праздников и фестивалей. Платформу построила архитектурная фирма Питера — поначалу только для слета «Поднебесная Раса»: Питер проектировал площадки для всех «Поднебесных Рас», а эта получилась так хорошо, что ее решили не разбирать и оставили дрейфовать в море — якорей у нее не было. Гости слета «Поднебесная Раса» должны были разыскивать ее самостоятельно, это входило в программу развлечений. Собираясь на Платформу, летатели уточняли ее координаты по данным спутников, а потом, подобно Пери, находили ее благодаря навигационным способностям.

Пери снизилась над морем, радуясь, что воздух отражается от невысоких волн и подхватывает ее. Теперь она видела, что огней на самом деле три — они отмечали треугольник посадочной площадки на Платформе. Пери заложила вираж, сбросила скорость и захлопала крыльями, чтобы мягче приземлиться. Оступилась, но не упала: хорошо, что покрытие на посадочной площадке новое, мягкое, разработанное специально для летателей. Хьюго проснулся и захныкал. Хныканье усилилось — он сам себя накручивал. Сейчас расплачется в полный голос, а Пери не хотела рисковать.

Она нашла уединенную скамейку в стороне от посадочной площадки и, вполголоса напевая любимую колыбельную, обтерла Хьюго влажными салфетками и переодела. Выбросить испачканный подгузник было некуда, и Пери украдкой сунула его под какие-то камни рядом со скамейкой.

Потом Пери устроилась на скамейке и стала кормить Хьюго. Тот сначала поджал пальчики на ногах от напряжения и предвкушения, а потом, когда молоко потекло свободнее, удовлетворенно обмяк. Раньше, до Хьюго, Пери не знала, как ясно младенцы рассказывают о своих переживаниях всем телом — ноги у них такие же выразительные, как лица и руки.

— Хьюго, они думают, я тебя украла. На самом деле нет. Я просто не смогла тебя бросить. Я же сказала — я тебя никогда не брошу.

Пери дивилась собственной решимости, готовности сделать все что нужно, стальной воле, которую замечала у других летателей. Дивилась, на что она пошла ради крыльев. Пери и представить себе не могла, как дорого за них заплатит. А вдруг она вообще себя не знает? Беда в том, что этого ребенка она полюбила с такой силой, на какую совсем не рассчитывала, какой и представить себе не могла.

Эта нежданная любовь все и погубила.

Постепенно дыхание у Пери выровнялось. Но сердце все колотилось — и от усталости после полета, и от страха, что ее вот-вот обнаружат. Она прислушалась — изо всех сил. Слышен был только шорох волн о борта Платформы. По краям вода перехлестывала через парапет. К середине Платформа поднималась — получался низкий приплюснутый холм. И этот холм, казалось, светится сам по себе.