Дайте нам крылья! - [186]

— Отдыхайте, — велел он нам с Пери, — а я пошел. С ног валюсь, надо поспать хоть часик-другой, а то через три часа уже на работу.

Пери укачала Хьюго, малыш крепко спал у нее на руках. Оказалось, я зря беспокоился, — она, конечно, не бросила Хьюго на произвол судьбы, когда отправилась на слет. Пери оставила его в приюте «Джек и Джилл» — этот приют представлял собой нечто среднее между круглосуточным садиком и детской гостиницей. Правда, заведение было не самого лучшего пошиба. По дороге к Хенрику мы туда заехали и забрали Хьюго, и теперь Пери не спускала его с рук.

— Круглосуточные ясли-садик? Никогда в таком не бывал. Ну и местечко, — с сомнением сказал я, когда мы подкатили к убогой, облезлой многоэтажке, перед которой красовался зазывный рекламный щит. Смахивало все это на заброшенный курорт предпоследнего разряда. Перед домом голубел бассейн, обсаженный чахлыми пальмами. Реклама на щите гласила: «Принимаем детей от новорожденных до двенадцатилетних. Круглосуточный присмотр. Оплата посуточно или за неделю. Позаботимся о детях с особыми потребностями. Раздельные дортуары для мальчиков и девочек. Лучший отдых для ваших детей — это и лучший отдых для вас, родители!»

— Насчет присмотра они сильно преувеличивают, — ответил Хенрик. — Насколько мне помнится, там острая нехватка нормального персонала. И были несчастные случаи, травмы. — Он мрачно покачал головой. — Знаешь, как в Управлении называют эти занюханные садики? Детскими стойлами. Но пользуются, а что делать, деваться некуда.

И вот мы с Пери, Хьюго и Плюшем если и не дома, то хотя бы в относительно безопасном и тихом месте. Пери устроилась на диване. К ее боку привалился Плюш, а голову положил Пери на колени, и урчал как заведенный. Маленький лев блаженствовал. Ясно было — Пери он обожает, куда мне с ней тягаться. Я слушал, как он урчит, и улыбался, хотя, чего греха таить, было немножко обидно. Вот ведь неблагодарный котище! А кто о нем заботился, кто ему раны залечивал? Ладно, был бы жив и здоров.

Белая пудра — остатки карнавальной личины Эрота — постепенно осыпалась с крыльев Пери, сеялась на обшивку дивана и на золотистую шкуру Плюша. Пери склонила голову к Хьюго. В приоткрытое окно доносился мерный рокот ночного прибоя.

— Пери, как вы? — осторожно спросил я. Называть эту девушку на «ты», как тогда, у обрыва, у меня теперь язык не поворачивался.

— Я ничего, — не сразу отозвалась Пери. — Просто вымоталась и вся измочаленная. Как подумаю, что завтра каждая жилочка разболится…

— Пери, пожалуйста, объясните мне, что стряслось? В чем дело? Тогда, у Жанин, вы согласились вернуть Хьюго. Я знаю, вы уже летели в Город, а потом…

— Ваш маячок. Да, я его обнаружила, — перебила меня Пери.

Я пожал плечами.

— Я о вас беспокоился.

— Знаю, вы правильно сделали, и эта штуковина спасла мне жизнь, — откликнулась Пери.

— Тогда что случилось? Вы не прилетели в Город вовремя, не сдержали слово, а теперь вдруг заявляетесь на слет и пытаетесь убить Чешира. Хенрик звонил в больницу — сказали, состояние у Питера стабильное, но, я так понял, рана была очень опасная. Ему еще повезло, что жив остался.

— При чем тут везение, — тихо сказала Пери. — Хотела бы насмерть застрелить — так и застрелила бы. А мне надо было его проучить. И предупредить.

— За что?

— А за то, что Хьюго — мой, — ответила Пери.

И наконец-то рассказала мне все как было. Как замыслила побег, как передумала. Я слушал ее, завороженный. Бескрайние просторы неба и земли совершили то, что было не по плечу человеку: переубедили Пери, показали, как она ничтожно мала и как слаба в сравнении с силами, с которыми пыталась вступить в противоборство. Пери поведала мне, как чудом уцелела в бурю, как жила среди независимых летателей, и про «Орлан», и про налет, и что было после налета. Когда она дошла до сражения с Хищником над Райским кряжем, у меня уже сердце разрывалось.

— Сами понимаете, когда летатели из «Орлана» заставили меня участвовать в боевом вылете, я подумала — жестоко с их стороны. А вышло — все к лучшему, мне бы надо им спасибо сказать. Зак, понимаете, если б я просто прилетела в Город и вернула Хьюго, я бы и не узнала, что он мой сын. Понимаете, что у меня сейчас на душе? Если бы я с самого начала делала как скажут, как надо, — так бы ничего и не узнала.

Я вспомнил о разговоре с Мирой Кхандр. Ладно, потом расскажу, успеется.

— Значит, вы как вернулись, решили ни за что не отдавать Хьюго Чеширу? — уточнил я. — И поэтому пальнули в Чешира из лука при всем честном народе? Пери, сомневаюсь, что этот урок ему на пользу. Так дела не делаются. Так вы ничего не отыграете и не докажете.

Пери вскинула голову и обожгла меня своими глазищами.

— А что мне еще оставалось? Как он со мной, так и я с ним. Питер натравил на меня Хищника, Хищник загнал меня в бурю. Я чуть не погибла. Вместе с Хьюго.

У меня перед глазами живо, словно наяву, запунцовела та роза, которую показывал мне Чешир — подарок Пери. Чешир вскружил ей голову, совратил, потом использовал свое богатство и связи, чтобы заставить девушку выносить ему ребенка, — но эти проступки меркли в сравнении с главным предательством: паутиной лжи, которой он опутал Пери. Да, он предал ее и заслуживал казни, и ему повезло, что Пери оставила его в живых.