Дайте нам крылья! - [163]

— Что случилось с моим отцом?

— Это был экспериментальный новаторский проект, участники которого подвергались беспрецедентному риску.

«Хотя бы отдаленное представление о том, что со мной происходит, имели только другие Хищники, да и то только из моего подразделения»…

— Нико, что с ним случилось?!

— Несколько испытуемых рано умерли. Ты же знаешь, что процедуры по превращению в Хищников сокращают жизнь. Однако Альмонд в числе умерших не упоминается. Он пропал без вести.

«За все надо платить».

— Пропал без вести…

— После этой пометки он больше не упоминается в отчетах о проекте. Процедуры по превращению в Хищников предполагают прием больших доз бореина в течение длительного времени. С исчезновениями испытуемых связывают и процедуры, и передозировку бореина.

— Господи. Вы хотите сказать, что испытуемые одичали?

— Вероятно. Мы не знаем наверняка.

Грязное вонючее создание. Голодное. Одинокое. А вдруг это ее отец? Вдруг он теперь такой?!

— Пери, когда ты перебралась в Город, ты не пыталась выяснить, что сталось с твоими родителями?

Пери схватилась за голову. Плечи у нее тряслись.

— Я об этом думала.

— Но ты откладывала это на потом. Естественно. Не вини себя. Тебе же надо было строить собственную жизнь. — Нико покосился на Хьюго — тот все разглядывал подаренную ветку с ягодками. — Ты была очень занята. И у тебя были веские причины опасаться, что ничего хорошего ты не узнаешь. Нет, я имел в виду, не выяснила ли ты чего-нибудь о прежней жизни Лиама Альмонда, до того, как он стал участником проекта «Буревестник», ведь потом-то все данные о нем засекретили. О том, что с ним произошло, ты бы все равно ничего не узнала.

Пери, все так же держась за голову, проговорила:

— А моя мать? О ней там что-нибудь говорится?

Нико положил ей руку на плечо:

— Ни слова.

Хлопанье крыльев, духота, что-то проносится над головой серым вихрем. И улетает. А она остается. Никаких доказательств. Страшный сон — не повод считать, что ее мать тоже была крылатой. Впрочем, какая разница? Отец исчез, а мать ее бросила. Отнюдь не в безопасном месте. «Не двигайся. Ты упадешь».

— Вообще-то я рассказываю тебе все это потому, что «Альбатрос» выявил последствия экспериментов в рамках проекта «Буревестник» и у детей участников проекта.

Пери вскинулась:

— Почему? Почему они считали, что все это повлияет на детей? Они что, манипулировали с половыми клетками?

— Насколько мне известно, нет. Тем не менее очевидно, что «Альбатрос» не мог оставить все это без внимания, это было бы безответственно с его стороны. На тебе могли сказаться не только манипуляции с половыми клетками, но и прием сильнодействующих медикаментов, которые влияют на внутриутробное развитие.

— То есть вы считаете, что на меня повлияли процедуры превращения, которые проходил отец?

«Я проживу меньше, чем ты».

— Да, я уверен. За то короткое время, что ты провела в «Орлане», ты добилась поразительных успехов. Неужели ты сама не заметила? За несколько дней ты усвоила гораздо больше, чем большинство летателей из «Орлана» за несколько месяцев. Наверное, ты заметила, что Малиновка, Латона и прочие не очень-то тебе симпатизируют. Дело не в том, что они тебе не доверяют. Просто лучше тебя в «Орлане» летает только Беркут.

Беркут…

— Разве Беркут тоже участвовал в «Буревестнике»?

— Нет, но все программы по подготовке Хищников так или иначе восходят к этому проекту. Пери, Беркут очень хорошо понимает, что времени у него в обрез. Хотел бы я заверить тебя, что тебе это не грозит. Впрочем, твои перспективы, думаю, все же лучше, чем у Беркута, ведь ты подверглась влиянию процедур только через отца, а сама их не проходила. Однако на самом деле мы ничего толком не знаем, и именно поэтому я и отправил группу «Орлан» в этот вылет: если в «Альбатросе» больше известно о последствиях процедур и о том, отчего летатели дичают, надо заставить их поделиться знаниями. — Нико убрал инфокарту. — Ты как? — спросил он, глядя, как притихшая Пери сидит неподвижно и кусает губу.

— В голове не укладывается.

— Взгляни на это с другой стороны, — проговорил Нико, поднявшись на ноги и отряхивая с одежды песок. — Не исключено, что в «Альбатросе» обрели в твоем лице золотую середину, недостающее звено. Я серьезно. Вероятно, ты — родоначальница новой породы летателей, в создании которой поучаствовали и долгосрочные последствия превращения в Хищников, и обычные летательские процедуры. Так что ты, скорее всего, здорово интересуешь тамошних ученых. Нико ушел, а Пери мерила шагами берег, подхватив Хьюго на руки.

Надо подумать. Надо побыть одной — но это было невозможно: мало того что у меня есть Хьюго, мало того что Беркут запретил ходить и летать поодиночке, так еще местные летатели глаз с меня не сводят. Нет, все равно надо рискнуть.

Пери разыскала Малиновку, которая в тот день, когда они изучали голубиные приемы, умудрилась еще раз растянуть ногу и теперь со скуки была не прочь поиграть с Хьюго.

Пери поцеловала Хьюго, а потом побежала по тропинке к утесу. Остановилась на берегу реки, глядя на отмель на краю водопада, пеной низвергавшегося в долину. От всего, что Пери узнала от Нико, мысли у нее так и бурлили. Пери вспомнила о Ма Лене — и поняла, что ее, Пери, следы тянулись яснее ясного от Ма Лены к Церкви Святых Серафимов, а оттуда — в агентство «Ангелочки», к Питеру и Авис. Все это время Пери упорно двигалась вперед — то есть она считала, будто упорно движется вперед и в одиночку принимает трудные решения. Возможно, все было не так просто. А вдруг все это время она была личинкой летателя, зародышем Хищника?!