Дайте нам крылья! - [149]

Тварь на нее не смотрела. Дикие звери не смотрят на людей. Пери существовала за пределами его мира. Существо скользнуло по берегу реки к краю утеса и исчезло.

Зашелестели кусты, на берег вышли два летателя — Беркут и Раф.

— Видели? — выдохнула Пери. — Он же прошел прямо мимо вас!

— Кто? — хором спросили оба. Пери сбивчиво описала незваного гостя.

Беркут присвистнул.

— Вот черт. Я-то считал, они тут не водятся. Это же Дикий.

Беркут и Раф бросились по тропинке, напролом через кусты, даже не пытаясь идти бесшумно. Пери ощутила дуновение ветра — они взлетели в темноту.

Тогда Пери кинулась назад под скальный навес — все мирно спали. Она сидела и ждала, когда вернутся Беркут и Раф.

— Никого, — мотнул головой Беркут. — Удваиваем охрану.

Пери пересела к нему поближе.

— Что ему было нужно?

— Что всем. Пища. Место, где поспать. Плохо другое — он наверняка не один. А если это стая, им нужна территория. Ты видела, какие земли тянутся отсюда до «Альбатроса». Поживиться там нечем. Если мы здесь славно устроились, они тоже смогут. Правда, у нас есть в распоряжении запасы, которых нет у них.

— Я все равно не засну, — сказала Пери. — Можно подежурить с тобой?

— Нет, — отрезал Беркут. — Я никогда не буду с тобой ни дежурить, ни ходить в патруль.

— Думаешь, я буду тебя отвлекать?

— Нет, — сказал Беркут. — Не думаю, а знаю. Оставайся с Хьюго. Тебе надо высыпаться.

— А тебе не надо?

— Не настолько. Мне хватает двух-трех часов, и я довольно долго могу не спать вообще. Удобно, когда солдатам не нужно много спать. Отчасти поэтому мы и живем меньше вас. Отдыхай.

Пери улеглась рядом с Хьюго — тот спал так крепко, что даже не пошевелился, когда она укрыла его своими перьями. Устроилась так, чтобы видеть небо, и смотрела, как кружит над лагерем Беркут, пока не погрузилась в неровный сон.

Глава семнадцатая Поселок «Дзэн»

Когда я добрался до больницы, Томаса уже откачали. Я сидел рядом с ним в одном из боксов в отделении «скорой помощи», держал его влажную от пота ручку, а Лили тем временем названивала Руоконен. По лицу Тома разлилась бледность, дышал он с трудом.

Лили договорила, убрала инфокарту и победоносно сообщила:

— Руоконен считает, что летательские препараты тут ни при чем, Тому стало плохо не от них. Но она все равно подъедет в больницу где-то через час-полтора, посмотрит мальчика, проверит, не надо ли подобрать другую дозировку.

Что за бред! Я едва не выкрикнул это вслух. Одно противоречит другому! Если приступ вызван не препаратами, то зачем менять дозировку? Руоконен явно мухлюет!

Зажужжала моя инфокарта. Черт, как некстати, мне сейчас не до работы. Хотя Лили вон уже занялась работой, потому что мы все равно просто сидим и ждем, что будет. Так, и кому там неймется? Ага, сообщение от Хенрика. Я отвернулся от Лили и украдкой стал читать.

«Все по плану, архангел М. вспугнул Алмаза. М. за порог, Алмз. сразу звонить. Дилетант! Кому звонил, не знаю, но скоро выясню. Алмз. — скот, говорит, не хотел подвергать Л. опасности, только пригрозить. Увяз по маковку».

Понятно, Хенрик на всякий случай зашифровал Алмазом Бриллианта. Умно. Осторожность никогда не помешает. В ответ я набрал:

«Видел у Алм. в кабинете депутата. Харрис Уотерхаус. «Корни». Проверишь его?»

Хенрика эта парочка точно заинтересует. Дело там явно нечисто, очень уж непонятно они себя ведут: один на один вроде дружелюбно, а на публике чуть ли не цапаются.

Я кое-что проверил и отправил вдогонку еще одно сообщение:

«Гермес — не только посланец богов. Еще покровитель воров. Плодородия. И перекрестков».

Возможно, это поможет Хенрику разобраться с проектом «Гермес».

Набирал текст я одной рукой, а другой — не выпускал лапку Тома.

— Папа, нам правда не страшно? — тихо спросил он. Я слегка сжал его руку, мол, я тут, все в порядке.

Ни Лили с Ричардом, ни я так и не поняли, отчего у Тома случился приступ. “Post hoc ergo propter hoc”, — важно сказал Ричард, вручая Лили бутылку холодной воды. Нет, ну надо же! Том лежит едва в сознании, а Ричард бегает для Лили за водичкой — ухаживает за ней, не за ребенком. «Вместе с этим — значит по причине этого», — перевел Ричард. Он, надо полагать, решил, будто я не знаю латыни. И угораздило же Лили выбрать такого мужика на замену мне. Просто унизительно. Сам-то Ричард успокоился до неприличия быстро.

«Да засунь ты себе свою латынь в одно место», — зло подумал я, отвернулся от этого надутого самовлюбленного индюка и приобнял Тома.

— Процедуры сейчас прерывать нельзя, — заявила Лили.

— Как ты можешь? Вот так запросто поставить на кон жизнь Тома? — взвился я.

Лили просто затрясло от ярости: ну как же, я осмелился усомниться в ее материнской любви.

— Он поправится! — отрезала она, буравя меня глазами. — Посмотри, ему уже гораздо лучше!

Я онемел.

А Лили гневно напустилась на меня:

— Ты разве врач? Что ты, черт дери, понимаешь? Собираешься аннулировать свое разрешение на процедуры? Только попробуй, ты у меня где сядешь — там и слезешь.

Пробегавшие мимо медсестры и санитары пялились на нас. Голос Лили не повышала, но шипела, как змея. Она всегда отлично знала: лучшая защита — это нападение. Тут я был бессилен. Придется выяснять все у Руоконен самому.