Дайна - [4]

Но сегодня она не повернула выключатель. Она продолжала работать, отдаваясь власти машины и испытывая от этого какое-то горькое удовлетворение. На клавиши падали редкие капли слез.

Она думала об Орлэ. Как высоко над землей парил он в своих мыслях, как чуждался малых земных радостей и забот, из которых и складывается жизнь, особенно жизнь женщины! Он всегда казался Дайне человеком из другого времени, человеком будущего. Вот и сегодня, едва приехав с недобрыми вестями, он и минуты не побыл с нею, доброго слова не сказал, не улыбнулся — сразу ушел к своим приборам. Конечно, Солнце есть Солнце, за ним нужен глаз. Но ведь и женщина во все времена и у всех народов требовала внимания! Ах, Орлэ, Орлэ… Этот красавец-великан остался для нее таким же далеким, как в тот давний вечер первого знакомства.

…Она шла по огромной стеклянной веранде Дворца Молодости. В таинственной полумгле у самого стекла стоял горбоносый великан с копной черных блестящих волос. Он вглядывался в небо.

— Вы смотрите на звезды, как древний поэт, — сказала Дайна.

— Нет, я смотрю на звезды, как хозяин.

— Как хозяин? Почему?

— Я буду там, — просто ответил он.

Его глаза были полны холодной мысли. Он показался ей человеком с какой-то другой планеты.

— Как вас зовут? — спросил великан без улыбки.

— Дайна.

— Дайна… Хорошее имя. Давайте, Дайна, вместе махнем на звезды! Как хотите, а без вас я не полечу.

— Значит, вы не полетите никогда.

— Вы боитесь звезд?

— Нет. Я люблю Форуэллу.

— Хорошо. Тогда я остаюсь с вами. — Он посмотрел на нее так, будто вел безмолвный допрос. Он даже не позаботился узнать, понравился ли он ей, куда там, он был уверен в этом. Решено, я остаюсь.

И он остался. Вместо космонавта он стал астрономом, но более земным не сделался. «Такими людьми должна гордиться планета», — сказал Антл.

Сильные руки обняли ее плечи. Она запрокинула голову.

— Ты плачешь? — спросил Орлэ.

— Мне грустно, Орлэ! — Дайна прижалась щекой к его руке. — Мне кажется, машина подключает меня к схеме. Но я не понимаю, как это происходит.

Орлэ гладил ее волосы.

— Послушай, раб Солнца, — улыбнулась наконец Дайна, ты еще любишь свою жену?

— Люблю, Дайна. Ты для меня — тоже Солнце.

— Какое же из двух солнц ты любишь больше?

— Странно звучит: какое из двух солнц…

— Есть же где-нибудь населенная планета — и чтобы два солнца на небе? Двойные звезды, например?

— Такие планеты есть, Дайна. Но жизнь на них невозможна.

— Жаль. Жители такой планеты имели бы полное право спросить: какое из двух солнц ты любишь больше? Почему же там нельзя жить, Орлэ?

— Потому что притяжение двух солнц, направленное в разные стороны…

— Разорвало бы тамошних жителей, да?

Орлэ невесело улыбнулся.

— Он вез тебе цветы, Дайна.

— Ах, цветы… Мы идем ужинать, Орлэ? Я устала.

Во время ужина все трое молчали. Как не хватало за столом веселого старика Маумяки и молчаливого, всегда саркастически настроенного Аида! Только сейчас обнаружилось, что все они стали одной семьей. И вот — нет семьи.

За десертом Орлэ спросил как бы между прочим:

— Дайна, ты ела рыбу?

— Рыбу? — Дайна поглядела на него удивленно, и он ничего не смог прочесть в ее глазах. — Какие глупости ты спрашиваешь, Орлэ.

Это не успокоило его. Наоборот, еще больше смутило.

«Сколько лет мы вместе, — думал Орлэ, — и я не могу узнать даже такого пустяка. Не могу узнать, ела ли она рыбу. Я ничего не могу узнать!»

Дайна встала из-за стола, включила магнитофон. «Я плачу, я плачу, — вполголоса рыдал раскатистый бас, — нет жизни в разлуке с тобой…» Дайна облокотилась на подоконник и смотрела в море.

4

Антл, удобно развалившись в кресле, слушал, покуривая трубку, пускал струйки голубоватого дыма. Он был похож на всесильного Бога Грома, отдыхающего от своих обременительных забот. Казалось, этому человеку не нужно от жизни ничего, кроме приятного общества, бокала старого вина, трубки с душистым табаком, моря за окном да хорошей музыки. Будто жил он только этим, а не миром мыслей, сложных и бесконечных, как Вселенная.

Орлэ не слушал «Песнь любви». Он нервно прохаживался по комнате, заложив могучие руки за спину.

— Как работалось, Антл? — спросил наконец Орлэ.

— Хорошо. Но не в ту сторону, — усмехнулся Антл. — Мысли крутились не в ту сторону. Думалось не о медицине. Думалось о жизни.

— Послушай, Антл! Давно хочу спросить… — Орла остановился напротив старика.. — Извини меня, но я не понимаю, как ты можешь писать свою книгу… целый год писать книгу, когда умирают люди, а ты мог бы их спасти…

— Люди умирали раньше, будут умирать и впредь.

— Но это же черт знает что!

— Ты недоволен мною, Орлэ? Или, может быть, ты хочешь напомнить, что посторонним жить на острове не разрешается?

— Нет, Антл, я люблю тебя. И я рад, что ты избрал для работы этот остров и наше маленькое общество. Но…

— Спасибо. И мне приятно было работать здесь, у вас. А теперь твой вопрос, Орлэ. Ты считаешь, что ученый с моими знаниями, после стольких лет поисков разгадав, наконец, тайну осточертевшей человечеству «серой болезни», должен немедленно издать миллионным тиражом инструкцию и руководить лечением в одной из крупнейших клиник? Так?

— Антл, ведь там умирают люди!