Давно забытая нежность - [14]

— Минти с тоской посмотрела на фото. — Они неплохо смотрятся, не правда ли?

Лука что-то уклончиво пробормотал. Так это Барти, парень, с которым она обручилась сразу после того, как выскользнула из его постели? Он выглядел… приятным, обходительным.

— Я никогда по-настоящему не соответствовала ему, — продолжила Минти. — Я пыталась, но клубы любителей пони и охоты никогда по-настоящему не были мне близки. У них уже трое детей. Представляешь? — Она искоса взглянула на него. — Жаль, что ты первым с ней не познакомился.

— Для меня она слишком сурова, — сказал Лука, глядя на фото. — О да, она держит беднягу Барти в ежовых рукавицах. Но не похоже, чтобы он возражал.

Лука приблизил фото второго мужчины. Он был лет на двадцать старше его самого, с копной седеющих волос, худощавая фигура обтянута узкими кожаными брюками. Он с обожанием смотрел на слишком для него молодую высокую гламурную девушку с высокими скулами, держа ее под руку с таким видом, будто все его рождественские желания сбылись одновременно.

— А это, должно быть, Спайк?

Минти кивнула:

— Да, холостяк номер два. Хотя я думаю, что он уже развелся со своей женой-моделью. Он изображает из себя стареющую рок-звезду. Но Барти все еще счастливо женат. Я хочу послать Джо открытку или цветы. Ты должен мне напомнить, хорошо?

Она была великолепна. Все признаки страдания испарились.

— Давай сделаем что-нибудь необычное. Придем позже на пару часов. Как насчет прогулки?

Минти удивленно посмотрела на него:

— Прийти позже? Если ты не явишься ровно в девять, случится национальная паника. Они пришлют сюда авиацию и армию, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке.

Лука проигнорировал ее фантазии.

— Тебе не нужно переобуться?

Минти сдержала улыбку. У нее с собой были только балетки и сандалии. Лука, казалось, уверился в том, что ее обувь не соответствовала ситуации.

— Если ты не собираешься переходить со мной вброд или взбираться на горы, я думаю, эти вполне подойдут. — Минти прошла к двери, повернулась и произнесла как можно более невинно: — Думаю, у тебя антиобувной фетиш. Ты не одобряешь ни одну пару, которую я надеваю.

— Однажды я ездил в Рим с Франческой, — сказал Лука. — На три дня она взяла с собой два больших чемодана и туфли на невероятно высоких каблуках. Затем она начала постоянно жаловаться на боль в ногах, волдыри, но, когда я предложил ей купить удобную обувь, она горько заплакала.

Минти сдержала улыбку.

— Я начинаю сочувствовать бедняжке Франческе. Что стало последней каплей?

— Scuzi?

— Ваш разрыв. Причиной были туфли или твоя бесчувственность?

Его рот насмешливо скривился.

— Возможно, и то и другое. Это должен был быть романтический уик-энд. Мы жили в пятизвездочном отеле рядом с Испанской лестницей, погода была отличная, но мы все время спорили. Я гораздо лучше провел время, когда взял с собой тебя.

По его лицу ничего нельзя было прочесть, и Минти сглотнула, не понимая, что означает волнение в ее животе.

— Это был один из лучших дней моей жизни, — сказала она.

Так оно и было. Иногда она думала, что именно в тот день ее чувства к Луке переросли из чего-то неудобного, но забавного в нечто всеобъемлющее. Или в тот день, когда он проявил сочувствие к маленькой рыдающей девочке и терпеливо развлекал ее, играя в настольные игры на языке, на котором сам едва говорил. Минти, разумеется, ужасно жульничала, но он, казалось, не возражал. Большую часть времени он, по ее мнению, был серьезным, важным и скучным. А потом вдруг совершал добрый и спонтанный поступок. Трогал ее до глубины души.

Лука продолжал пытливо смотреть на нее, и все, что хотела сейчас Минти, — это сделать шаг ему навстречу. Забудь Джо, забудь все. Мгновение она колебалась, охваченная воспоминаниями. Воспоминаниями о Риме, смехе, подтрунивании, о том, что к ней относились как ко взрослой, с уважением. Следом ворвались другие воспоминания: огонь в камине, красное вино, слезы, осушенные поцелуями, нежные руки, которые становились все сильнее и опаснее. Жар.

А затем сокрушительный холод отказа.

Минти решительно повернулась.

— Тогда пошли, — бросила она через плечо. — Иначе мы не управимся до ланча, и даже спецоперация не поможет.

Возможно, Лука был слегка необъективен, но он считал, что его ферма — самое прекрасное место на планете. На лугах уже цвели весенние цветы всех видов. Умиротворенные стада коров паслись на дальних полях.

Минти вздохнула, ощутив глубокое удовлетворение.

— Когда я в Лондоне, я думаю, что это самое прекрасное место на свете, и не могу представить, как можно жить где-то еще, — сказала она. — Когда я оказываюсь в родовом гнезде, я ощущаю то же самое — тоску по Лондону.

Но это место другое. Оно очень умиротворенное, но в то же время полное жизни. Понимаешь?

Лука пробурчал что-то в знак согласия и ускорил темп. Минти пришлось подстраиваться под его шаг. Он бросил на бархатные сандалии многозначительный взгляд, но мужественно промолчал.

Он не знал, что сказать. Все неожиданно стало другим, комфортным. В тот момент, когда он сказал, что она может остаться, он почувствовал, что между ними что-то зарождается. Или это произошло, когда она немного разрушила внешний фасад, позволив ему увидеть свою боль? Или он понимает, что сдается на более близкие отношения с ней?