Давление зла - [10]

— Ты не поверишь, но я, кажется, тоже, — ответил ему Федор, поднимая брошенную русалкой ветку и убирая ее в багажник. — Ты полежи еще, а я порыбачу. Всем чертям назло…

Он устало улыбнулся Аркадию и пошел к воде.

Было еще совсем рано, около пяти часов, когда они подъехали к дому. Оказавшаяся во дворе Ольга откинула воротину и, улыбаясь, пропустила их во двор.

— Ну, рыбаки, рыбка плавает по дну?

— Да немного поймали, — небрежно ответил Аркадий, доставая сумку с уловом.

— А я-то пожарить собралась, — разочарованно сказала Ольга и отвернулась. На губах ее играла слабая улыбка.

— Да ты посмотри, ты посмотри, — забеспокоился Аркадий, тыча ей сумку.

Она взяла сумку, заглянула в нее и ахнула:

— Ничего себе — немного! Да здесь килограмм шесть будет!

Аркадий раздулся от гордости:

— А мы еще и завтра пойдем на рыбаловку. Если погода будет.

Федор загнал машину носом под навес. Когда машина проходила мимо Ольги, та подняла голову и насторожилась, словно прислушиваясь. Взгляд ее уперся в багажник и посуровел. Федор вышел из машины, хлопнув дверкой, и направился мимо Ольги к рукомойнику в углу двора. Ольга неуверенно окликнула его:

— Федор Петрович, что у вас там? — она кивнула на багажник.

В недоумении Федор раскрыл багажник. Сбоку — он совсем о ней забыл, лежала зеленая ветка. Ольга поднесла к ней руку и поводила в воздухе, словно ощупывая что-то невидимое глазу. На лице ее отразилось явное облегчение. Внимательно следивший за ней Федор быстро спросил:

— Ну, что?

— Заряжено силой, но не злой, — она подумала и совсем уверенно кивнула: — Зла здесь точно нет.

И, без перехода, крикнула:

— Аркадий! Арка-адий! Иди-ка сюда!

Пока Аркадий спешил на зов, она быстро и бесцеремонно сняла с шеи Федора ладанку и раскрыла ее. Оттуда посыпалась под ноги рыжеватая пыль.

— Ну и ну, — пробормотала Ольга и накинулась на Аркадия: — А тебя где носит? Давай сюда оберег!

— Чего это — носит… Занят я, — с достоинством отвечал Аркадий, на отлете, как хирург перед операцией, держа руки, испачканные рыбьей чешуей.

Ольга нетерпеливо двинулась к нему, он слегка наклонился, подставляя болтающийся на шее мешочек. Ольга сдернула его, открыла и облегченно перевела дух — трава внутри была цела, хотя и завяла, что не могло никого удивить, учитывая стоявшую весь день жару.

Отпустив Аркадия чистить рыбу, а Федора — умываться и сменить одежду, она принесла Федору чистое полотенце и, подавая его, спросила:

— Может, сегодня в доме ляжете? Я вам в маленькой комнате постелю.

Федор тряхнул головой:

— На веранде свободнее. И дышится легче.

— Ну, как знаете, — тут же согласилась хозяйка. — Да вам, похоже, уже не опасно. Теперь вас не тронут…

VII

Рыбачить на протекающий у деревни ручеек Федор все же пошел, но один. Аркадию были тяжеловаты пешие прогулки, да и сам Федор чувствовал себя не лучшим образом. В последние дни все чаще прихватывало сердце, и он не хотел, чтобы кто-нибудь видел это.

Он проснулся рано, солнце едва взошло. Трава во дворе была покрыта росой. В тени под навесом было холодно и сыро, во дворе низкое солнце уже вовсю грело, быстро высушивая траву и листву кустов.

Федор быстро собрался, по двору он непроизвольно старался ступать бесшумно, словно боялся разбудить хозяев. Ольга все-таки встала и вышла на крыльцо.

— Доброе утро, — вполголоса сказал Федор.

— Доброе… — сонным голосом отозвалась она; солнце светило ей в глаза, она щурилась и отворачивала лицо, рукой придерживая халатик.

Халатик на ней был тот же, что тогда, в душе — неужели это случилось только вчера?

— Вчера, вчера, — в голосе слышны были подрагивающие, упругие нотки.

Федор смешался. Чтобы скрыть растерянность, он энергично засобирался, все время чувствуя ее улыбку.

— Ну ладно, я пошел, — с облегчением сообщил он. Вместо ответа или пожелания "ни пуха ни пера" она вдруг сказала:

— Веточку с собой возьмите, Федор Петрович, — но, видя, что он не понял, добавила: — Веточку, ту, что вы вчера в багажнике привезли. Возьмите ее и держите при себе — тогда точно рыба ловиться будет…

За эти несколько дней Федор привык ничему не удивляться. Он молча прошел под навес, молча достал из багажника ветку, смял ее, сложив в несколько раз (она даже не поломалась при этом) и сунул в карман штормовки, спросив с некоторой ехидцей:

— Теперь все так?

— Теперь все, — кивнула головой Ольга. — Только не забудьте, если курточку снимете, переложить куда-нибудь на себя.

До речки он дошел быстро. Впрочем, какая речка? Ручей. Он даже засомневался, стоило ли сюда идти. Все еще сомневаясь, он размотал удочку, разобрал и разложил все по порядку в рыбацкой сумке, чтобы не путаться, когда появится в чем-либо надобность. Речка здесь расширялась, образуя маленький омуток. Федор несколько раз опускал удочку в воду, каждый раз изменяя высоту поплавка. Глубина оказалась чуть больше метра, как и предполагал Федор. Отмахиваясь от редких комаров, он тщательно наживил червя и осторожно закинул удочку. Как только грузило с легким всплеском ушло на дно, все сомнения покинули Федора и осталось радостное нетерпение.

Низкие лучи солнца грели спину, проносились дальше, ярко освещая редкие ели и кусты можжевельника на склоне горы напротив. Вода оставалась в тени. Над ней тонкими полупрозрачными струйками вился пар. Бело-красный поплавок ярко выделялся на фоне темного отражения кустов на том берегу. Его немного пронесло течением, покружило вблизи берега и вынесло в неподвижную заводь он замер и не шевелился.