Давид Сасунский - [27]

Исмил-хатун подумала:

«Мгер делал мне добро, и я должна вскормить его сына. Это хорошо, что ребенок не берет грудь у сасунских кормилиц. Он будет питаться моим молоком, станет сыном моим, побратается с моим Меликом.

Подрастут мальчики и будут властвовать над Мсыром, над Сасуном и надо всем миром».

Исмил-хатун несколько дней кормила Давида. Но вот однажды дала она ему грудь – Давид отвернулся; дала другую грудь – Давид опять отвернулся. Трое суток младенец ничего не ел. Исмил-хатун позвала Мсра-Мелика.

– Мальчик уже три дня грудь не берет, – сказала она. – Помрет он от голода. Как нам быть?

– Матушка! – сказал Мсра-Мелик. – Сасунцы – упрямцы и сумасброды. С этим малым мы горя хлебнем. Он – армянин, мы – арабы.

Не давай гяуру грудь!

– Сынок! – молвила Исмил-хатун. – Мальчик без молока умрет, и мы опозоримся в глазах всего сасунского народа. Раз уж мы за это взялись, надо довести дело до конца.

А визирь ей в ответ:

– Великая хатун! Ты напрасно волнуешься. Разве у них бедная страна? Разве в Сасуне нет меду и масла? Нет разве вкусных яств? Пусть Батман-Буга и Чарбахар-Ками съездят в Сасун и привезут бурдюк меду и бурдюк масла. Сасунский мед и сасунское масло мальчик из Сасуна съест и вырастет большой.

Чарбахар-Ками и Батман-Буга отправились в Сасун. Горлан Оган дал им бурдюк меду и бурдюк масла. Они привезли это в Мсыр и положили перед царицей.

Стала Исмил-хатун кормить Давида медом и маслом. Другие дети растут по годам – Давид рос по дням. Исмил-хатун глядела на младенца любящим взором.

«Подрастет Давид, – говорила она себе, – станет Мелику моему братом, помощником, и вместе они много стран завоюют, весь мир покорят».

Младенец Давид так был силен, что ремни колыбельные разрывал.

Стала Исмил-хатун обматывать Давида железной цепью. Но и железная цепь не выдержала – с лязгом оборвалась, звенья ее разлетелись в разные стороны, ударились о каменные стены дворца, от стен посыпались искры. Тогда сплели из пеньки нетугой канат и этим канатом привязали Давида к люльке. Выдержал нетугой пеньковый канат. Младенец вдохнет в себя воздух – растягивается канат нетугой, а выдохнет – стягивается.

Мгер лежал в могиле, Давид – в колыбели.

Мсра-Мелик войско собрал и пошел войной на Сасун.

Сасун разорил, взял дань, взял добычу, угнал много скота, много овец и коней, много золота увез в Мсыр, многих в плен забрал.

Стал Сасун подданным и данником Мсра-Мелика. Правителем Сасуна был назначен Пачкун Верго.

Мгер лежал в могиле, Давид – в колыбели.

БОЙ С ЛУЧОМ СОЛНЦА

Когда Мсра-Мелик добычу и пленников из Сасуна пригнал, Давид уже вышел из колыбели, начал выходить на улицу со мсырскими детьми играть. Однажды вышел он в царский сад, а в саду княжеские дети играли, на низких сучьях качались.

– Во что это вы играете? – спросил Давид.

– В «качалки», – отвечали ему.

Давид смотрел-смотрел и говорит:

– Это что! Поглядите, какая у меня «качалка»!

Недолго думая ухватился он за стройный тополь, верхушку к земле пригнул и крикнул:

– Эй, ребята! Идите в лошадки играть!

Дети сели верхом на макушку. Веселились они, смеялись, приговаривали:

– Добрый конь! Добрый конь!

Давид долго держал пригнутый тополь за макушку, наконец руки у него затекли, и он крикнул:

– Довольно! Слезайте! Руки устали! Тут дети заговорили хором:

– Мы сидим на добром коне, нам хорошо! Зачем нам слезать? Нет, мы не слезем!

Давид умолял их:

– Ой-ой-ой! Руки отнимаются! Слезьте!

– Не слезем, не слезем, не слезем!

Обессилел Давид, тополь вырвался у него из рук, распрямился, а ребята попадали кто куда; один руку себе сломал, другой – ногу, третий упал головою на камень и расшибся насмерть.

А ведь все это были дети знатных родителей!

Отцы их пришли к Мсра-Мелику, подняли шум.

– Государь! – сказали они. – Или ты сасунского сироту-сумасброда отсюда удали, или мы сами удалимся в другую страну.

Осерчал Мсра-Мелик и велел заключить Давида в темницу, чтоб он свету божьего не видал. Приставил к нему воспитателя и воспитателю наказал:

– Обучи сасунского сумасброда чтению и письму, уму-разуму его обучи и воспитай в нем покорность.

Всем слугам своим Мсра-Мелик приказал каждый раз, перед тем как Давида кормить, все до одной кости вынимать из мяса и все косточки из плодов. Однажды тот слуга, что кормил Давида, обиделся на наставника и сказал себе: «Погоди ж ты у меня! Я принесу малому обед с костями, малый станет давиться, взбесится и прибьет тебя!»

Положил Давид себе в рот кусок мяса, зубы щелкнули о кость. Вынул он кость изо рта, поглядел: что-то белое, опять положил себе в рот, но так и не разгрыз – зубам стало больно. Рассердился Давид, вынул кость изо рта, швырнул, угодил в стену, в стене щель пробил, и проник в комнату солнечный луч.

Удивился Давид:

– Эге-ге! Кто это вошел ко мне в комнату?

Засучил рукава, кинулся на солнечный луч – и давай с ним бороться!

Руку протягивал, чтоб схватить солнечный луч, сжать его в кулаке, падал на него животом, чтоб под себя подмять, вскакивал, снова ложился – и все понапрасну: не ушел солнечный луч из комнаты. Так долго с ним дрался Давид, что пот лился с него градом.

Вошел наставник, глядит: Давид то подпрыгнет, то грянется об пол.