Давай всех обманем - [14]

- Вот обогреватель, - старший Антонов похлопал собачонку по тощей спине, - А электрический - дорого, ползарплаты съест.

- Во жлобы, - тихо сказала Лиза, ещё и собаку бросят, когда уедут.

Ира услышала, но не обиделась:

- Псина здешняя, при столовке живет. А денег у нас, правда, в обрез, втроем на одну зарплату не разгуляешься, перебиваемся с хлеба на квас.

- Полина какую работу искала?

- Любую. Только не попадалось ничего.

- А зачем она к вам собралась?

- Я её попросила с Мишкой посидеть. Как раз мне рисунок заказали для обоев. Я вообще-то декоратор...

- И она подвела, не приехала?

Ира Антонова не ответила, пожала плечами: чего, мол, спрашиваете, если сами все знаете.

Паша сказал серьезно:

- Ребята, вы бы нам помогли, тут и правда не до шуток. Это по моей части - пропавших разыскивать, только я не успею до всего докапываться, уезжать скоро. Что вы знаете о Полине? Как хоть познакомились?

Антоновы переглянулись, потом заговорил Костя:

- По правде сказать, вчера мы с Иркой даже поругались. Может, и не стоило не в свое дело лезть. Тем более с полицией связываться...

Ира покивала со своего дивана в знак согласия, притянула к себе сынишку вместе со щенком.

- Мы тут чужие, понятно?

Как познакомились? Да очень просто. Поленька к ним на улице подошла, услышав русскую речь. Не подошла - кинулась. "Ой, вы русские! Я тут пропадаю совсем..."

Что о себе рассказывала? Муж её сюда привез, познакомилась с ним на танцах, где-то в Литве - мужнина родня её невзлюбила. Знала бы заранее - ни за что не поехала в эту дыру. Ни денег, ни работы, и на ферме ей не жизнь, и вернуться домой не может.

- Если честно, - с неохотой признался Костя, - мы теперь уж и сами не знаем, можно ли ей верить? Посмотрели на эту мужнину родню, люди как люди, старик симпатичный, очень о Полине беспокоится. И остальные тоже, особенно Ионас.

- Так вы его раньше не видели?

- Никогда. Полина расписала, мол, мрачный, наркоман, целыми днями в постели валяется, не работает, не учится. А он славный. Красивый...

Наверняка и остальных "расписала" не лучше беглая ионасова жена. Хотя как посмотреть. Ионас и вправду не работает, в университет, как известно, в этом году поступать не стал - не учится, стало быть. Павел видел его с газонокосилкой, но это не в счет, это, по-здешнему, не работа. И за те десять дней, что Паша с Лизой живут на ферме, кажется, ни разу не видели они его в хорошем расположении духа, хотя не скажешь, что неприветлив. Просто когда на душе у человека кошки скребут, не всякий умеет это скрыть. Нелады с молодой женой, с родителями. Выбор, бывшая подруга вертится тут же - это радости не доставляет. Наркоман? Это, пожалуй, единственная напраслина, которую беглянка на Ионаса возвела, а впрочем, кто его знает... Павел вспомнил вчерашнюю картину: приглушенный свет в спальне Ионаса, распростертую на кушетке неподвижную фигуру - полностью одет, рукава на рубашке закатаны. Джина сидит на полу, прислонилась головой к спинке кресла. Чем они там занимались, бывшие любовники? И где они сейчас?

- Можно, я позвоню, ладно?

Телефон оказался в соседней комнате, номер Павел забыл, пришлось уточнить у Иры. Трубку сняли сразу. Регина спросила буднично, ровным голосом:

- Пол, ты где? Лиза с тобой? Приезжайте, пожалуйста, поскорей. Ее нашли. Полиция уже едет.

- Где?

- В Сен Клер Парке - прозвучало в ответ ничего не говорящее название.

То-то темное, с виду мягкое, бесформенное, как набитый тряпками мешок, продавило неглубокую яму посреди, в самой середине гигантского муравейника и будто шевелилось, двигалось слегка - на самом деле по неподвижному предмету сновали полчища крупных муравьев. Павел, остановившейся, как и остальные, метрах в полутора от муравейной кучи, напрягал зрение, силясь рассмотреть, что это там лежит. Красное пятнышко на ближней к его ногам округлой части мешка постепенно обрело очертания тугого узелка, из которого с жалким вызовом торчал в небо пучок черных волос. В тот же миг и Лиза вскрикнула чужим, птичьим голосом. Тоже разглядела.

Один из мужчин подобрался поближе, подвел конец длинной полки под край мешка, попробовал его перевернуть. Кто-то ещё взялся помочь. С третьей попытки удалось. Павел, повидавший на своем веку всякие трупы, при виде коричневой, копошащейся лепешки на том месте, где ожидалось лицо, сделал шаг влево, заслонил жуткую картину от Лизы. Отбежав в сторону, перегнулся пополам и захлебнулся рвотой молодой полицейский, остальные - народ привычный, отвернулись по возможности от трупа и принялись обсуждать, как сподручнее его достать.

Из полицейского фургончика выкатили носилки, Павел отвел Лизу по узенькой тропке, проложенной через колючие заросли, вернулся к машинам и тут только заметил Ионаса - долговязая неподвижная фигура в белом, будто манекен из магазина спортивных товаров, одиноко маячила по ту сторону муравейника.

- Постой тут, Лизок.

Обойдя группу с носилками, Павел приблизился к парню, крепко взял его за руку выше локтя - напряженные мышцы не продавились под его пальцами, ни какой реакции, взгляд остался упертым в разворошенный муравейник. Малый-то - в ступоре, - подумал Павел, но Ионас вдруг заговорил. Шепотом, едва слышно спросил: