Давай пошепчемся... - [6]

Пьёшь, как бокал штрафной,

Полный до самых краёв тайным смыслом

Чуждых тебе идей,

И вкус отвратительный, горько-кислый,

Но наливают — пей.

Верю, считая, что нет ни желаний,

Ни дороги прямой.

Бабочки, бабочки воспоминаний.

Яркой нет — ни одной.

Старый двор и я

Улиц заезженные перекрёстки,

Спины горбатые переулков.

Молча стою в тупиковом отростке.

День. Восхитительная прогулка

В ту жизнь, где раньше на синих скамейках

Сплетничали смешные соседки,

Там, где руки в монпансье-карамельках

И рамы окон в марлевых сетках.

Сбиты колени, локти в порезах,

Выше качели, выше и выше.

И платья, пошитые из отрезов,

И первый парень влюблённый рыжий.

Воспоминания, и сердце ноет.

Улица, серый дом, перекрёсток.

Улыбаюсь? Да. Нас сегодня двое.

Старый двор и я — в джинсах подросток.

Под осколками

Капельки росы на стекле.

Время позднее.

Тлеющие угли в золе —

Небо звёздное.

Одинокой девой луна

Смотрит в озеро,

А над ним туман-пелена,

Ивы прозелень.

Задувает ветер свечу.

Тянет холодом.

Я с тобой давно не шучу,

Бью глаголами:

«Уходи, вон Бог, вон порог —

Расстаёмся мы.

Километры наших дорог

Стали вёрстами».

Половицы скрип, тишина —

Делать нечего,

Дом пустой, стою у окна —

Искалечена.

Половинка сердца — ушла,

Слёзы колкие.

Ничего спасти не могла

Под осколками.

Вдыхаю тишину

Закипела заря жёлто-красным огнём небосвода.

Облака точно пар над багряным горячим котлом.

Пробудился Ярило — могучий честно́й воевода,

Нежно землю накрыв долгожданным и сладким теплом.

Зашумели леса, отряхнулись от зимних туманов.

Заиграла листва в ослепительно-ярких лучах.

Золотистым огнём в травах вспыхнули ро́сы-фонтаны.

Янтарём засверкала водица в прозрачных ручьях.

Прикрываю глаза, наслаждаюсь сиянием — млею.

Каждой клеточкой тела впускаю, впускаю весну,

И тону, и тону, в исцеляющем жарком елее…

И вдыхаю — вдыхаю любовь, волшебство, тишину.

Просто что-то пошло не так

Жизнь свою написала набело,

Поменяла судьбы окрас.

Из былых, в потертостях, записей

Выбрав ту, что мне удалась.

От неё шагнула по-новому.

Путь держу, да за днями в год,

но твердят вокруг: «Непутёвая!

Не везёт тебе, не везёт».

Хохочу в ответ (делать нечего),

Выбираясь из передряг:

«Не ругайте меня, я — женщина,

Просто что-то пошло не так».

Я на пределе

Блестит дождя серебряная россыпь,

Стучит по мостовой — тук-тук, тук-тук.

Я встречи жду, часы пробили восемь.

Весна кругом, а в сердце стынет осень.

Вчера ты слово бросил, злобно бросил.

Я жду, но только — капель перестук.

Под фонарями проскользнули тени,

Размылись силуэты. Ты? Нет, нет.

Под кожей снег колючий да метели.

Весна, а руки вмиг похолодели.

Я на пределе, слышишь, на пределе —

Не дописали мы любви сонет!

Спит город твой в уютной колыбели.

Мой город — одинок, угрюм и сед.

Вагоновожатый — любовь

Откровенностью за откровенность —

Мальчик мой, я не так молода,

Напускная сухая надменность

Временами сквозит. Не беда?

Безрассудную трепетность речи

Заменяю сварливостью. Грусть,

пробираясь по телу, калечит,

гнет меня, словно сломанный куст.

Одиночество то проклинаю,

То томлюсь и зову, без него

То безмолвна, то скорбно стенаю:

«Озорство, плутовство, баловство…»

Но вживляюсь, впиваюсь, врастаю,

Растворяюсь, сливаясь с тобой

На подножке в последнем трамвае,

Где вагоновожатый — любовь.

М8

Иду в толпе. Размытые портреты

Тревожных лиц под кистями дождя,

Бредут, бредут, дорогу бередя.

Несут в себе секреты и запреты,

Приметы и заветы, и обеты,

Сквозь зубы о приличиях цедя.

Шепчу: «Я здесь». Слова уносит ветер,

Срывая с губ мольбы невольный крик.

Шагать неторопливо, напрямик,

Мешает рой пикантно-грязных сплетен,

Среди которых человек бесцветен —

Бездарен, бесхребетен и безлик.

Под тяжестью смиряющих вериг,

что терпеливо и с усердьем носим,

Всё время возвращаемся в тупик…

По трассе в город В. — М8

М8 — трасса Москва — Ярославль — Вологда — Архангельск — Северодвинск

Я так хочу услышать музыку…

Я так хочу услышать музыку,

Но слышу только хрип и плач.

Придумал кто-то, что иллюзия —

Вкуснейший маковый калач.

Вошли в мираж, нашли пристанище

И не жалеем ни о чём,

Меняем только расписание

Да чемоданчики с бельём.

Порою что-нибудь испачкаем

(Нам всё равно, чья жизнь и боль),

Друзей, любимых сделав прачками,

Шагаем в новую гастроль.

Играем жребием и временем

То с прямотой, то с простотой.

Одной ногой застряли в стремени,

Другой в слепой толпе людской.

Лишь иногда вдруг кто-то вырвется,

И утверждаем — повезло,

Но видно нет такого вируса,

Что уничтожит страх и зло,

Чтоб зазвучала снова музыка,

Смолк безнадёжно-горький плач,

Чтобы водил по струнам мудрости

Судьбы невидимый скрипач…

С бабушкой на жёрдочке

На небесной жёрдочке примостилась к бабушке.

«Как живёшь-то, внученька?» — «Вроде ничего,

Ничего хорошего — стылые оладушки —

Вехи жизни пройденной, только и всего.

Вечерами вижу я снежную черёмуху,

Недоспелых ягод вкус стынет на губах.

Я была тростиночкой тонкой, невесомою,

По ветвям взбиралась вверх, не знавала страх.

А ещё вдруг вспомнила сбитые коленочки.

Я реву белугою (славный был полёт).

Улыбаясь, молвишь ты, фраза та нетленная:

«Не печалься, девонька, к свадьбе заживёт».

А ещё, родимая, помню нежность запаха

Ландышем, конфетами, чистою избой…»

В небесах на жёрдочке остаётся бабушка.

Мне пока не времечко, мне пора домой.

Сломался тоненький каблук…