Давай пошепчемся... - [13]

От ее кровати до дивана, где лежал незнакомец, было всего несколько шагов. Но страх натянул пелену на глаза, и она перестала верить тому, что видела.

«Нет его, нет, — шипел страх, сворачиваясь комочком в горле. — Не было никакого смысла в том, чтобы открывать двери и впускать его в дом. Ты его не знаешь. Может он…»

В этот самый момент она уже была у дивана и трясущейся рукой приподняла плед, которым вчера укрыла мужчину. Этого не нужно было делать, потому что незнакомец тут же перехватил ее руку и резко дернул на себя.

Страх заштопал рот толстыми нитками по-живому и надавил изнутри на глаза, которые были готовы вылезти из орбит. Она что-то невнятно промычала, рухнув от неожиданности на колени.

Её лицо теперь было на расстоянии вздоха от лица незнакомца. Тот смотрел на неё с интересом и усталостью.

— Ты кто?

— Наташа… — голос вернулся к ней, но с большими потерями, когти страха разорвали его в клочья, поэтому он звучал глухо…

— Пить…

Мужчина на мгновение сжал её кисть горячей ладонью крепче, чем это было необходимо, и тут же отпустил совсем.

Она не помнила, как попала в кухню, как наливала воду в кружку, как несла её обратно. А под ногами, утробно завывая, путался страх:

«Немедленно звони в полицию или в скорую! Ты понимаешь, что если он умрёт, то обвинят тебя?» «Не буду, — отмахивалась она. — Я не могу тебе объяснить, ты всё равно не поймешь. Просто я не могу без него».

«Дура!», констатировал страх, чем-то напомнив ей хамство одиночества.

Она присела около незнакомца на краешек дивана и поднесла к его губам чашку. Страх толкал под локоть и любым путём пытался расплескать воду. Мужчина пил воду мелкими глотками, и, не отрываясь, смотрел на неё.

«В радужке глаз голубых океан

(звучали в голове строки её забытых стихов)

Там… то ли впадина, то ли вулкан,

Зрачком закреплённые.

Прыгнуть вниз или вынырнуть вверх

Не получится, лучше не мучиться

Значит просто тонуть…»

И она тонула, глупо и безнадёжно, как, впрочем, и все влюблённые женщины, тонущие в глазах любимых мужчин… сначала просто купаешься в отношениях… и вот уже заплываешь за буйки, а мама где-то на берегу кричит: «Ты опять?», и друзья пытаются догнать на лодке, иногда даже под парусом… но ты сначала плывешь, потом понимаешь, что обратно не вернуться и отдаешься стихии чувств, слишком поздно осознавая, что идешь ко дну… и не вынырнуть… значит просто тонуть…

Страх нудно объяснял все вышесказанное, приправив подробностями из прошлых отношений…

Вынырнуть из вод голубой лагуны заставил стук в дверь.

Незнакомец вздрогнул, посмотрел на Наташу и приложил палец к её губам, еле слышно прошептав: «Тише…» Страх тут же запутался в волосах, промчался по спине и затаился где-то в копчике… Она молчала, глядя на мужчину, а страх злобно зудел: «Это конец!!!»

— Откройте, полиция.

Страх завыл в ушах дверным звонком, смешиваясь с настойчивыми просьбами полицейского.

— Не бойся, — прошептала Наташа, — я не открою. Я тебя им не отдам.

Страх, который до этого вольготно чувствовал себя в квартире, вдруг съежился, крадучись подполз к бежавшему по стене паучку, и примостился на его спину. Паучок со всей мочи «рванул» к балконной двери и скрылся в щель.

Над горизонтом вставало солнце, заполняя собой улицы и тротуары… Начинался день… первый день с ним… а она даже не знала его имени, но знала точно… Она его никому не отдаст.

3. Гнев

Он никак не мог вспомнить, как оказался на диване в незнакомой ему комнате. Голова разламывалась на две неровные половинки, каждая из которых, по ощущениям, напоминала гигантский грецкий орех. Те, кто пытался добыть содержимое «ореха» старались, били от всей правды, вернее от всей дури. Кто бил, а главное зачем, он не помнил. Но это было не важно. Ему необходимо понять, где он и что здесь делает?

В перерывах между забытьем и явью, ему казалось, что с ним разговаривает ангел. Нет, ну конечно, какой ангел? Раз голова болит, то он точно не в раю. И всё же кто-то точно был, и — это девушка.

Он попытался открыть глаза и понял, что может — только один. Второй глаз представлял собой тоненькую, оплывшую гематомой, щёлочку. «Красавчик!» — почему-то громыхнуло в голове — совсем не смешно.

Открытым глазом он обвел помещение, в котором находился. День уже приложил руку к интерьеру комнаты. В ней было светло, и он смог разглядеть, что в кресле напротив дивана, похожая на маленький съежившийся комок под коричневой шалью, спит девушка.

Он вспомнил, что она давала ему пить, что у неё прохладные нежные руки. Память вернула ему и её голос, вернее шёпот «в радужке глаз голубых…», «Наташа…», «не бойся… я тебя никому не отдам»

И тут же в голову ворвался неистовый стук в дверь, крик «откройте, полиция…» и…

В этот момент он вспомнил всё.

Друг Лёха позвал отпраздновать день рождения скромно. Решили никуда не ходить, а купить пару бутылок коньяка и посидеть в домашней обстановке, по-мальчишески, как раньше, когда учились в институте.

Пришли, как договорились, около восьми вечера. Он — последним, Стас и Игорь уже были на месте. Лёха резал бутерброды, балагурил ни о чём и много смеялся, за всех. Стас и Игорь сидели смурные. Он подумал, что всё не просто так, но не спросил. Не спросил. Почему? Не привык влезать в чужие дела, а надо бы.