Давай надеяться на лучшее - [70]
Октябрь 2014
В последний день твоей жизни мы возвращаемся на машине в Эншеде от твоих родителей в полном молчании. Ты подавляешь вздох, когда я нервничаю по поводу пробок на Нюнэсвеген. Я вижу в зеркало заднего вида, как ты подавляешь вздох. Иван все громче хнычет на заднем сиденье рядом с тобой. Я прошу тебя придумать что-нибудь, чтобы занять его, подчеркиваю, хотя это совершенно лишнее, что я ничего не могу поделать с пробками, из-за которых мы стоим. Ты отвечаешь, что все в порядке. Подавляешь вздох. Просишь меня сосредоточиться на дороге, а не на том, что происходит на заднем сиденье.
В последний день твоей жизни мы паркуем машину у дома и вместе заходим в продуктовый магазин в нашем квартале, прежде чем пойти домой. У прилавка с заморозкой я спрашиваю, устроит ли тебя сегодня на ужин пудинг с кровью и брусничное варенье. Ты говоришь «конечно», у тебя нет других предложений. Положив пудинг в корзину, я иду к кассам, героически минуя полку с чипсами. Не оборачиваясь, я знаю, что ты останавливаешься у полки с развесными конфетами, на ходу бросая четыре Фокс-колы и столько же Тути-Фрутти в пакет, который слишком велик для этой цели. Когда я выкладываю на ленту пудинг и молоко, пакет со сластями чинно стоит рядом. Я расплачиваюсь, ты несешь Ивана в слинге на животе, и мы молча идем домой.
В последний день твоей жизни мы едим на ужин пудинг с кровью и брусничное варенье. Когда часы показывают семь, я начинаю укладывать Ивана. Пока я кормлю его грудью на диване, ты включаешь в кухне свой компьютер. Я слышу, как ты шуршишь упаковками от колы. Свои сласти ты съедаешь прямо за компьютером. Спина у тебя сгорбленная. Я кричу тебе, что хорошо бы ты немного поиграл с кошкой, пока я укладываю Ивана. Ты отвечаешь, что уже думал об этом, что ты собираешься это сделать перед тем, как лечь спать.
В последний вечер я говорю тебе «спокойной ночи» от имени Ивана в восемь вечера. Ты отрываешь взгляд от компьютера, раскрытого на кухонном столе, и целуешь его в головку, прежде чем я уношу его в его спальню. Я кормлю его грудью, пока он не засыпает, и еще долго лежу в темноте. Думаю, что мне надо бы принять душ, но сил у меня на это нет. Вместо этого я лежу, прислушиваясь к тишине. Ты все еще сидишь в кухне. Навострив уши, я даже могу разобрать, как клацают клавиши под твоими пальцами. Меня раздражает, что ты не поиграл с кошкой, хотя обещал – меня мучает совесть за то, что у нее сегодня выдался такой скучный день. Весь день она просидела одна в квартире, пока мы ездили к твоим родителям. Осторожно поднявшись, я выскальзываю из комнаты, захожу к тебе.
В последний раз, когда я вижу тебя, я стою возле холодильника в нашей новой кухне. Я спрашиваю, долго ли ты еще собираешься работать, и ты отвечаешь: «Еще немножко, совсем немножко». Тебе что-то там надо закончить. Ты не смотришь на меня, когда я разговариваю с тобой. Ты полностью поглощен своей работой, да и я была не очень-то любезна с тобой сегодня. Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, я беру нашу кошку, которая пришла к нам в кухню и трется об мои ноги, и сажаю ее в слинг Ивана. Ей там нравится, она не возражает, когда я ее качаю, упирается лапками в верхний край слинга и парирует головой мои движения. Зрелище забавное. Я привлекаю твое внимание, говорю: «Смотри!» Ты поднимаешь глаза, смотришь на нас, на секунду все это тебя забавляет, но потом твой взгляд ускользает и снова устремляется на экран компьютера. Я прошу тебя нас сфотографировать, и ты достаешь свой телефон. Щелкаешь раз, еще раз. Потом снова кладешь телефон на стол. Твой взгляд снова прикован к дисплею. Ты хочешь вернуться к своему прежнему занятию. Доделать то, что нужно доделать, прежде чем ты ляжешь спать.
Когда я в последний раз говорю тебе «спокойной ночи», я еще не подозреваю, что делаю это в последний раз. Знай я об этом, я вложила бы в прощание куда больше сил. Поцеловала бы тебя, сказала бы, как я люблю тебя, как мне жаль, что я так вела себя с тобой в последние месяцы. Вместо этого я осторожно достаю кошку из слинга и опускаю ее на пол. Говорю, что я пойду лягу с Иваном. Мне не нужно объяснять, почему – мы оба прекрасно знаем, что он скоро проснется и потребует меня, молока из моей груди. Ты не протестуешь. Не отрывая глаз от экрана компьютера, ты даешь мне уйти, и я ухожу, в самый последний раз ухожу от тебя. Я думаю, что мы увидимся утром. Но мы не увидимся. Мы никогда больше не увидимся.
Когда я в последний раз посылаю тебе эсэмэску, речь в ней идет об Иване. Я пишу, что у него, наверное, ночные страхи – ты на нее не отвечаешь. Я думаю, что мы обсудим это завтра.
В последнюю ночь я засыпаю в соседней комнате, веря, что впереди у нас еще тысячи дней. На самом деле их у нас нет. Это наша последняя ночь. Мы проводим ее не вместе.
2015–2016
Январь 2015
На восьмой день нового года по почте приходит письмо. В нем сообщается, что твой прах развеян в Роще памяти Лесного кладбища. Я читаю письмо, развернув его на кухонном столе. Оно краткое, содержит лишь одно предложение, не похоже на официальное письмо – словно бы написано пенсионером, который решил поэкспериментировать шрифтами и размерами. Никакого адреса отправителя, личного обращения или подписи внизу. Я читаю письмо еще раз, потом еще раз, сидя за кухонным столом. Пытаюсь понять, что я чувствую, читая его. Пытаюсь понять, что мне делать с этой информацией. Я откладываю письмо. Делаю круг по кухне. Ставлю в посудомойку грязный стакан. Включаю кофейник. Провожу тряпкой по столешнице у мойки. Ищу в себе чувство окончания, точки, облегчения или хотя бы особо острого ощущения горя. Ничего не нахожу. Думаю о твоих словах – что ты вообще не хочешь, чтобы тебя хоронили. Ты хотел, чтобы твой прах развеяли в лесу или у воды. Чтобы не было места, куда другие будут чувствовать себя обязанными поехать, навестить. Не надо всей этой ерунды. Так ты сказал. В результате ты покоишься на Лесном кладбище в Эншеде. Меня не покидает чувство предательства.
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.
Повести «Акука» и «Солнечные часы» — последние книги, написанные известным литературоведом Владимиром Александровым. В повестях присутствуют три самые сложные вещи, необходимые, по мнению Льва Толстого, художнику: искренность, искренность и искренность…
Сегодня мы знакомим наших читателей с творчеством замечательного грузинского писателя Реваза Инанишвили. Первые рассказы Р. Инанишвили появились в печати в начале пятидесятых годов. Это был своеобразный и яркий дебют — в литературу пришел не новичок, а мастер. С тех пор написано множество книг и киносценариев (в том числе «Древо желания» Т. Абуладзе и «Пастораль» О. Иоселиани), сборники рассказов для детей и юношества; за один из них — «Далекая белая вершина» — Р. Инанишвили был удостоен Государственной премии имени Руставели.
Владимир Минач — современный словацкий писатель, в творчестве которого отражена историческая эпоха борьбы народов Чехословакии против фашизма и буржуазной реакции в 40-е годы, борьба за строительство социализма в ЧССР в 50—60-е годы. В настоящем сборнике Минач представлен лучшими рассказами, здесь он впервые выступает также как публицист, эссеист и теоретик культуры.
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
Дамы и господа, добро пожаловать на наше шоу! Для вас выступает лучший танцевально-акробатический коллектив Нью-Йорка! Сегодня в программе вечера вы увидите… Будни современных цирковых артистов. Непростой поиск собственного жизненного пути вопреки семейным традициям. Настоящего ангела, парящего под куполом без страховки. И пронзительную историю любви на парапетах нью-йоркских крыш.
Миа Канкимяки уходит с работы, продает свой дом и едет в Африку, чтобы увидеть, как жила Карен Бликсен – датская писательница, владевшая кофейной плантацией в 1920-х годах и охотившаяся на диких животных в саванне. Она вдохновляется отважными путешественницами и первооткрывательницами XIX века, которые в одиночку странствовали по самым опасным местам планеты. Во Флоренции Миа ищет забытые картины художниц Ренессанса, создававших грандиозные полотна, несмотря на все ограничения эпохи. В Японии она идет по следу Яёи Кусама – самой знаменитой художницы современности. Заново открывая миру незаслуженно забытые женские имена, в своем путешествии Миа учится вдохновенной жизни и находит свой писательский голос.
Эмили и Рэйчел с самого детства росли в безумной семье: горы неоплаченных счетов, богемные вечеринки их родителей, знакомые из мира шоу-бизнеса. В таком жизненном хаосе никогда не было места для собаки, которую так хотела Эмили. И даже когда сестры вырастают, собака все так же остается недостижимой мечтой. Жизнь подводит Эмили к тяжелейшему испытанию: у Рэйчел диагностируют рак. За три года умирает вся ее семья: не только сестра, но и оба родителя. Это забавная и одновременно душераздирающая история о том, что каждый может преодолеть самое худшее, что случилось с тобой в жизни, что подходящее время для того, чтобы начать жить, – это всегда «сегодня».
Стефани 28 лет, и она отчаянно пытается вырваться из родного городка, чтобы исполнить свою мечту: поступить в университет и стать писательницей. Ее планы прерываются неожиданной беременностью и судебным разбирательством с отцом ребенка. С этого дня Стефани – нищая и бездомная мать-одиночка, которая может рассчитывать только на себя. Никто, включая ее собственных родителей, не может ей помочь. На протяжении нескольких тяжелых лет Стефани пытается дать надежный дом своей дочке Мие, выживая на крохи, перепадающие ей в виде нескольких пособий, и прискорбно низкий заработок уборщицы.