Давай надеяться на лучшее - [65]

В комнатке позади часовни я нахожу Ивана, ползающего по полу. Просияв при виде меня, он ползет ко мне, и я беру его на руки. Моя мачеха тоже обнимает меня. Она тоже говорит мне, что я молодец. Мне так хочется раствориться в ее объятиях, но я все же высвобождаюсь из них. Нам надо как-то выбираться отсюда. Она спрашивает, как я планирую ехать домой. Идти пешком минут пятнадцать, но мы можем вызвать такси. Я отвечаю, что хочу прогуляться, может быть, купить по дороге чего-нибудь из еды. Моя мама тоже пойдет с нами. И мой брат. И моя младшая сестра. За ужином нас сегодня будет много, и у меня вдруг возникает желание отметить. Выпить вина. Поднять бокалы за то, что этот день прошел. Что дело сделано. Еще одна веха, еще один день, отделяющий меня от того события. Все вместе мы выходим из часовни. Прощаемся с твоей семьей, обнимаемся в последний раз за сегодняшний день, говорим, что скоро созвонимся. Затем выходим в декабрьские сумерки. Я иду, не оборачиваясь, не глядя на часовню с огромным крестом на фасаде. Устремляю взгляд вперед, вниз, на дорожку, которая ведет сначала через кладбище, потом к моей площади и моему продуктовому магазину. Начинаю думать о том, чего бы мне хотелось на ужин. Вспоминаю, есть ли у меня в холодильнике бутылка вина.

В продуктовом магазине какой-то мужчина предлагает всем попробовать сырный пирог. На нем передник, на голове забавная шляпа, и он кричит проходящим покупателям, что они просто должны продегустировать сырный пирог с новыми приправами. Я отвожу глаза и качаю головой в ответ на его предложение. Сегодня мне не хочется сырного пирога. Пройдя несколько метров, я слышу голос мужчины, он обращается к моей спине, теперь другим тоном: «Ты могла бы хоть немного улыбнуться! Всегда приятно, когда люди улыбаются друг другу». Затем наступает тишина. Становится так тихо, что у меня звенит в ушах. Голос мужчины, его пожелание мне почаще улыбаться звучит в этой тишине одиноким эхом.

Я мотаю головой и чувствую, как слезы снова текут из глаз. Вскоре они начинают капать на шапочку Ивана. Мне нужно наружу. Я целенаправленно устремляюсь к выходу, мимо полок с развесными конфетами и очередей у касс. Проходя автоматические двери, чтобы выйти на площадь, я слышу, как моя мачеха отчитывает мужичка с сырным пирогом. «Она сегодня похоронила мужа, надо думать, что говоришь, чертов идиот…» – это последнее, что я слышу, прежде чем двери затворяются у меня за спиной, и я стою одна с Иваном в слинге на площади в Сандборге. Начался дождь. Я накрываю Ивана полой своей куртки, держу руки над его головой, защищая его от снега и слез. Праздновать мне больше не хочется. Я просто хочу домой.

Октябрь 2014

Переезд дался тебе тяжело. Ты устал. Почти все время хочешь спать. У тебя ни на что нет сил. Играя с Иваном, ты часто делаешь это лежа на полу. Когда он уползает, ты не всегда следуешь за ним. Тогда Иван поворачивается, ползет обратно к тебе – никто кроме тебя не может заставить нашего сына так сиять. Даже когда ты устал. Несколько раз я находила тебя на полу на его одеяле, когда Иван уползал куда-то по квартире навстречу собственным открытиям. Когда ты поднимаешь его, кажется, тебе приходится прилагать все силы, словно он вдруг стал тяжелым. Я волнуюсь за тебя и ломаю голову – ты заразился каким-то вирусом или это психологическая реакция на переезд? В прошлый раз, когда мы переезжали, ты тоже заболел. Может быть, тебе тяжело снова вырывать все с корнем, покидать еще одно место, которое ты считал своим домом, и сейчас ощущаются последствия? Или у тебя выгорание? В последнее время ты очень много работал. Осталось всего пять дней – и начнется твой отпуск по уходу за ребенком на полдня.

Чтобы как-то компенсировать и облегчить твою нагрузку, а также заняться делом и развеять неприятные мысли, я сама распаковала почти все коробки. Когда Иван засыпал по вечерам в своей новой собственной комнате, я вкалывала как ненормальная. Одежду в шкаф, книги на полку. Кухонную утварь на кухню, а вещи россыпью – в одну из многочисленных кладовок, которых в нашей новой квартире полно. Здесь много места для хранения.

Вечерами, когда я распаковывала вещи, а ты сидел в кухне за работой, между нами установилась новая тишина. В ответ на мои слова ты только произносил «ага» и «угу» и что-то бормотал себе под нос. Между бровями у тебя пролегла морщинка. Однажды, зайдя на кухню, я увидела, что ты лежишь, уронив голову на руки, сложив компьютер, словно спишь. Я осторожно положила руку тебе на плечо. Спросила, все ли с тобой в порядке. Ты вздрогнул, сел прямо, сказал, что просто решил немного отдохнуть. С тобой ничего страшного. Дальше я расспрашивать не стала. Отогнала мучительную тревогу, продолжала распаковываться, наводить порядок, использовать свои запасы энергии на то, чтобы создать для нас дом.

В понедельник я возвращаюсь на работу. С половины девятого до часу я буду в офисе, а ты останешься дома с Иваном. Когда я вернусь домой, ты уедешь на одну из своих работ. Вернешься к ужину, мы поужинаем вместе. Как семья. Уложим Ивана. Потом ты будешь работать дальше. Так решено. По ночам Иваном, как и прежде, буду заниматься я. В своей новой комнате он пока ни разу не спал один. Примерно через час после засыпания он снова зовет меня. Сосет грудь, пока не заснет. Потом спит беспокойно, пытаясь засунуть ноги мне под живот или под ляжки. До сих пор мне ни секунды не удалось поспать в нашей спальне, но я убеждаю себя, что это время настанет. Мы живем здесь всего несколько недель. Все опытные родители рассказывали мне, что в один прекрасный день я буду тосковать по тому времени, когда мой ребенок хотел спать со мной.