Давай надеяться на лучшее - [57]
Из жизненных историй, которых я никогда раньше не слыхала, я узнала, что ты был осторожным ребенком, куда более замкнутым, чем твой экстравертный старший брат. Я слушала, когда твой папа рассказывал, как он не мог заинтересовать тебя теми же делами и занятиями, которые так нравились твоему брату. Он рассказал, как ты плакал, когда он вез тебя с горки на багажнике своего велосипеда, как ты хотел слезть и вернуться домой к маме. Я слышала, как твой папа рассказывает о симбиозе между тобой и мамой. «Он был маминым сыном, у вас всегда были особые отношения», – сказал твой отец, вероятно, обернувшись к твоей маме за кухонным столом. Я узнала, что ты сидел с ней дома до пяти лет. Твоя маленькая кроватка стояла у них в спальне, в ногах их кровати. Ты и твоя мама обычно пекли вместе печенье, читали сказки Туве Янссон о Мумми-троллях, проводили больше времени дома, чем на улице. Я узнала, что ты порой начинал плакать, когда тебя в раннем детстве сажали на газон возле дома. Я услышала, как ты временами боялся отца, его буйного темперамента и громкого голоса – ты никоим образом не походил на своего старшего брата. Ты был самым тихим из детей, мыслителем, много о чем-то размышлял и всегда прекрасно играл один. Ты был умным – «он был умнее нас всех», – сказал твой папа, и я слышала, как он то и дело прерывался, чтобы поплакать, и потом громко сморкался в бумажные полотенца, стоящие на столе.
Твоя мама просидела молча большую часть разговора. Сейчас она стала молчаливее, чем раньше. Ее горе не переливается через край, как у твоего отца, но меня не покидает чувство, что оно разъедает ее изнутри. Вид у нее измученный, и с каждой нашей встречей она становится все тоньше. Раз за разом, извиняясь, выходит на балкон покурить. Стоит там в темноте и думает о чем-то. Я сочувствую ей, мне хотелось бы найти способ если не утешить, то хотя бы поддержать ее, но я не знаю, как. Дать утешения я не могу, самой завести разговор мне трудно. С твоим папой проще. Он говорит почти беспрерывно. Плачет и говорит, иногда смеется, снова плачет. Жесты его по-прежнему размашисты. Из всех нас он более всего похож на самого себя даже в горе. В кухне, сидя с церемониймейстером, которая слушала и записывала, он, кажется, на мгновение ожил, рассказывая о тебе и твоем детстве.
В нарисованной ими картине я так отчетливо увидела тебя перед собой. Тоненького мальчика в очках с мышино-серыми волосами, по-простому подстриженными дома, и большими синими глазами. Задумчивый и любопытный малыш, который не желал ложиться по вечерам, хотел сидеть рядом со взрослыми, когда у них был праздник, который много читал и много размышлял. Обо многом тревожился. И более всего хотел тишины и покоя.
Так странно, что мы с тобой совсем не говорили о твоем детстве иначе как фрагментарно. Слушая слова твоего отца, я недоумевала, как это могло пройти мимо меня за годы нашей совместной жизни. Меня потрясла мысль, что я, возможно, никогда не спрашивала тебя о твоем прошлом. Или просто ты не хотел об этом говорить?
Вспоминаю первую неделю нашего знакомства, которую мы по большей части провели в постели в твоей по-спартански обставленной квартире возле заставы Хунштуль. Вспоминаю, как ты однажды ни с того ни с сего стал утверждать, что у тебя нет травмирующих переживаний из прошлого, – я еще тогда подумала, что ты, вероятно, живешь в отрицании. Помню, ты рассказывал об очках, которые ненавидел – и как ты был счастлив, когда в шестом классе смог носить линзы. Помню, ты упоминал мимоходом, как в старших классах продавал друзьям самогонку, которую прятал в своей комнате, помню твои слова о пьянках и о той канаве, в которую ты упал по дороге домой, о драке, которую тебе удалось предотвратить. Больше я ничего не помню. Мы просто не разговаривали об этом, или все дело во мне? Что тебе было известно о моем детстве? О разводе и переезде, о скандалах, болезни и смерти? Я не могу вспомнить ни единого разговора о моем детстве. Потому ли, что я считаю – оно не повлияло на мою взрослую жизнь? Сегодня я чувствую себя из-за этого полной идиоткой. Что все это говорит о нас – о тебе и обо мне, – что мы просто опустили эту часть нашей истории, когда познакомились. Возможно, это говорит о том, что мы больше жили настоящим, чем прошлым и будущим. Может быть, это говорит о том, что никого из нас не радовала эта тема для разговора? Или это вообще мало о чем говорит.
Теперь мне хотелось бы, чтобы мы больше успели общаться об этом. Чтобы не провели эти последние годы в таком молчании. Когда я слышу рассказ твоих родителей о тебе, ты так отчетливо рисуешься перед моим внутренним взором. Кажется, я внезапно вижу тебя – всего тебя, каким ты был, каким ты стал. Все кажется куда более логичным сейчас, когда уже поздно. Как бы мне хотелось обрести новый шанс любить тебя. Всего тебя. Мне хотелось бы переделать всю нашу историю, быть с тобой другим человеком. Той, которая бы больше спрашивала, больше слушала, больше понимала, имела бы больше терпения. Но это невозможно. Вместо этого я слушаю фрагменты твоей жизни, которые упустила.
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.
Повести «Акука» и «Солнечные часы» — последние книги, написанные известным литературоведом Владимиром Александровым. В повестях присутствуют три самые сложные вещи, необходимые, по мнению Льва Толстого, художнику: искренность, искренность и искренность…
Сегодня мы знакомим наших читателей с творчеством замечательного грузинского писателя Реваза Инанишвили. Первые рассказы Р. Инанишвили появились в печати в начале пятидесятых годов. Это был своеобразный и яркий дебют — в литературу пришел не новичок, а мастер. С тех пор написано множество книг и киносценариев (в том числе «Древо желания» Т. Абуладзе и «Пастораль» О. Иоселиани), сборники рассказов для детей и юношества; за один из них — «Далекая белая вершина» — Р. Инанишвили был удостоен Государственной премии имени Руставели.
Владимир Минач — современный словацкий писатель, в творчестве которого отражена историческая эпоха борьбы народов Чехословакии против фашизма и буржуазной реакции в 40-е годы, борьба за строительство социализма в ЧССР в 50—60-е годы. В настоящем сборнике Минач представлен лучшими рассказами, здесь он впервые выступает также как публицист, эссеист и теоретик культуры.
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
Дамы и господа, добро пожаловать на наше шоу! Для вас выступает лучший танцевально-акробатический коллектив Нью-Йорка! Сегодня в программе вечера вы увидите… Будни современных цирковых артистов. Непростой поиск собственного жизненного пути вопреки семейным традициям. Настоящего ангела, парящего под куполом без страховки. И пронзительную историю любви на парапетах нью-йоркских крыш.
Миа Канкимяки уходит с работы, продает свой дом и едет в Африку, чтобы увидеть, как жила Карен Бликсен – датская писательница, владевшая кофейной плантацией в 1920-х годах и охотившаяся на диких животных в саванне. Она вдохновляется отважными путешественницами и первооткрывательницами XIX века, которые в одиночку странствовали по самым опасным местам планеты. Во Флоренции Миа ищет забытые картины художниц Ренессанса, создававших грандиозные полотна, несмотря на все ограничения эпохи. В Японии она идет по следу Яёи Кусама – самой знаменитой художницы современности. Заново открывая миру незаслуженно забытые женские имена, в своем путешествии Миа учится вдохновенной жизни и находит свой писательский голос.
Эмили и Рэйчел с самого детства росли в безумной семье: горы неоплаченных счетов, богемные вечеринки их родителей, знакомые из мира шоу-бизнеса. В таком жизненном хаосе никогда не было места для собаки, которую так хотела Эмили. И даже когда сестры вырастают, собака все так же остается недостижимой мечтой. Жизнь подводит Эмили к тяжелейшему испытанию: у Рэйчел диагностируют рак. За три года умирает вся ее семья: не только сестра, но и оба родителя. Это забавная и одновременно душераздирающая история о том, что каждый может преодолеть самое худшее, что случилось с тобой в жизни, что подходящее время для того, чтобы начать жить, – это всегда «сегодня».
Стефани 28 лет, и она отчаянно пытается вырваться из родного городка, чтобы исполнить свою мечту: поступить в университет и стать писательницей. Ее планы прерываются неожиданной беременностью и судебным разбирательством с отцом ребенка. С этого дня Стефани – нищая и бездомная мать-одиночка, которая может рассчитывать только на себя. Никто, включая ее собственных родителей, не может ей помочь. На протяжении нескольких тяжелых лет Стефани пытается дать надежный дом своей дочке Мие, выживая на крохи, перепадающие ей в виде нескольких пособий, и прискорбно низкий заработок уборщицы.