Давай надеяться на лучшее - [55]

Расплатившись с таксистом, я вхожу в свой подъезд. Ни единая клеточка меня не желает вернуться на вечеринку. Я сожалею, что пошла туда. Более того: мне стыдно, что я пошла туда. Стыдно, что оставила тебя дома с Иваном, который явно не был к этому готов. Стыдно перед друзьями, что я появилась в таком нервическом состоянии, провела на празднике сорок пять минут и уехала, что я теперь стала той сумасшедшей мамочкой, которая не в состоянии оторваться от своего ребенка. Мне становится еще более стыдно, когда я понимаю, что даже не успела поздороваться с главным действующим лицом вечеринки – подругой, которая собирается замуж и которую я прежде всего должна была найти в толпе. Со стыдом в груди и парадоксальной легкостью во всем теле, я открываю входную дверь и на цыпочках проскальзываю в квартиру, домой. Решаю отныне избегать подобных ситуаций. Все равно ничего хорошего не получается. Ни для тебя, ни для Ивана, ни для меня. С таким же успехом можно сразу капитулировать и остаться дома.

Прокравшись в гостиную, я нахожу тебя полулежащим на диване. На коленях у тебя компьютер, на подлокотнике дивана рядом с тобой – стакан колы. В коконе-гнездышке рядом с тобой спит наш сын. Он спит совершенно тихо, лежа на спине, подняв вверх подбородок, – кажется, даже улыбается во сне. Когда я приближаюсь, бесшумно ступая босиком на цыпочках по полу гостиной, ты поднимаешь глаза. По твоему взгляду я вижу, что ты пытаешься как можно скорее понять, в каком я настроении – сержусь ли, огорчена ли, выяснить, будет ли сегодня очередная ссора. Но я не сержусь и не огорчена. Я мечтаю лишь сесть к тебе на колени, уткнуться лицом тебе в шею, вдохнуть твой запах, смотреть на нашего спящего ребенка и никогда больше не покидать вас. Так я и поступаю. Ты раскрываешь мне объятия и принимаешь меня в лоно семьи.

Ноябрь 2014

Не могу точно сказать, когда это случилось, но в последнюю неделю мне удавалось многое делать самостоятельно. Я выносила мусор, открывала почту, заполняла и разбирала посудомойку. Ходила в магазин и готовила еду Ивану. Под «приготовлением еды» я имею в виду, что я разогревала баночки со спагетти и мясным фаршем для малышей – единственной едой, которую он признает, помимо грудного молока – однако это не так уж и мало. Уже что-то. Уже шаг вперед. Подруги больше не находятся рядом со мной круглосуточно, обычно я одна утром и во второй половине дня, но около четырех-пяти появляется очередной дежурный – брат, мама или подруга. Самостоятельно приготовить ужин или пережить целый вечер в одиночестве – на такое я пока даже не покушалась и не жду, когда этот день настанет. Лучше бы все так и продолжалось всегда.

Машину нам придется продавать. Только через некоторое время после того, как я додумала эту мысль до конца, приняла решение продать машину, до меня дошло, что я до сих пор использую формулировки со словом «мы» – наш, нас. Это наша машина, и мы будем ее продавать. Мы пришли к этому совместно, когда я, при физическом отсутствии тебя, обсуждала этот вопрос с тобой в своей голове. Мы пришли к тому, что немыслимо, чтобы я платила за нее те суммы, которые уходят на платную парковку, налоги, въезд в центр города[6], бензин и еще бог знает что, когда все эти расходы я должна нести одна. Кто знает, смогу ли я работать на полную ставку, когда вернусь на работу? Кто знает, когда это вообще произойдет? Кто знает, какие у меня будут доходы? Кто знает, во что это обойдется – в одиночку воспитывать ребенка и оплачивать все хозяйственные расходы из одной зарплаты? Не знаю. И не хочу знать. Кроме того, отныне я буду редко пользоваться машиной. Все равно я не решусь ехать с плачущим Иваном на заднем сиденье, когда ты не сидишь рядом и не утешаешь его. С Иваном в коляске я не поеду одна на машине в торговый центр, чтобы отовариться на всю неделю. Машина станет головной болью, дополнительной статьей расхода, а не вспомогательным средством.

Вот так мы с тобой обсуждали этот вопрос сегодня ночью у меня в голове и довольно быстро пришли к единому мнению, что единственно правильное решение – продать машину. Теперь ты не возражаешь мне, как это бывало при жизни. Ты часто соглашаешься со мной, считая, что я придумываю оптимальные решения. Осталось только сообразить, как написать объявление. И как описать нашу машину. Сколько за нее спросить, когда ее сфотографировать и как у меня хватит сил принимать звонки и визитеров, которые захотят прийти, чтобы на нее посмотреть.

Я понимаю, что мне нужна помощь. Пишу сообщение другу – одному из тех, кто написал мне и буквально просил придумать что-нибудь, в чем он мог бы мне помочь. Что-нибудь конкретное. Все, что угодно. Я пишу ему и спрашиваю, не может ли он помочь мне продать машину. Уточняю – я имею в виду: сфотографировать ее, узнать про нее всю фактическую информацию, выложить объявление в интернете, принимать звонки от людей, которые захотят на нее взглянуть, показывать ее, все это я и имею в виду. Может ли он взяться за это, мой друг? Я стыжусь, когда задаю этот вопрос. Ощущаю себя обузой. Сижу, уставившись на дисплей телефона, ибо вижу, что он уже пишет ответ на сообщение, которое я только что отослала. Вскоре в мобильнике звякает.