Датский дневник - [2]

Уже потом, гораздо позже, я понял, что с хозяйкой мне повезло невероятно. Ее зовут Вибеке, ей около 65 лет, и в жизни она руководствуется одним принципом — живи сам и не мешай жить другим. Ни разу за целый год я от нее не слышал никаких претензий по поводу моего образа жизни, привычки приходить домой и жарить сосиски в 2 часа ночи, количества переводимых мной воды и отопления и так далее; наоборот, каждый раз, возвращаясь из своих поездок, я обнаруживал в комнате какие-то цветочки и прочую муть, призванную украсить мое аскетическое существование. А когда ко мне приезжали гости, Вибеке отдавала нам вторую комнату и наотрез отказывалась брать за нее деньги. Если остальные датчане в быту хоть немного похожи на нее — тогда это просто замечательный народ! Однако они, конечно, все очень разные. Я вот знаю в том же Орхусе человека, чьи квартирные хозяева не ленятся несколько раз в день выходить из дому, чтобы с улицы посмотреть, не открыты ли у их квартиранта окна и не упускает ли он на улицу ценное тепло.

Моя хозяйка живет одна — ее многочисленные дети и внуки давно разъехались, и жильцов, судя по всему, она берет, чтобы не скучно было. Она сразу же предложила мне пользоваться всем, что есть в доме, включая велосипед, посуду, еду и электрическое пианино, и даже в первый день отвезла меня на работу на своей машине, хотя автобусная остановка здесь в трех минутах ходьбы от дома.

Собачка, чтоб ее, разделяет хозяйкины взгляды на общественное пользование домашней утварью, и сама пользуется по своему разумению всем, что находит в моей комнате. Дверь в комнату приходится закрывать, иначе немедленно исчезают ботинки и прочие ценности.

Домашним хозяйством никто в доме себя не утруждает. Вся грязная посуда сваливается в посудомоечную машину, которая запускается раз в неделю, потому что посуды в доме много. Все прочие хозяйственные акции предпринимаются, судя по всему, на рождество. И очень хорошо, душа отдыхает от избыточной чистоты датских улиц и университетских коридоров.

19 августа. В первый же день мне выдали ключ, открывающий все комнаты в институте, включая входную дверь, и теперь я могу приходить сюда хоть ночью, хоть в выходные. А что ещё здесь делать?

Лихорадочно вспоминаю свой английский. В пятницу ходил пить с новыми коллегами пиво после работы — как и для всех датчан, английский для них — второй родной язык. Старательно размывал языковой барьер темным пивом, однако никаких результатов, кроме тяжелого пивного похмелья, не достиг.

О дамах

20 августа. Зарисовка о дамах: здешние дамы представляют собой датчанок, то есть зрелище весьма своеобразное. Они вовсе не блондинки — они, что называется, белобрысые… Волосы, брови и ресницы у них не то бумажно-белого цвета, не то просто прозрачные. Некоторые из них невероятно худы и выражение на лице имеют подчеркнуто стервозное. Некоторые отличаются горизонтальными габаритами до полутора метров в диаметре, но, что интересно, при этом выражение на лице имеют столь же стервозное. Про пожилых дам я и не говорю — на их лицах это выражение достигает в своем роде совершенства. И все они всё время ездят на велосипедах. И все носят крохотные очки в металлических оправах. И почти у всех почему-то агрессивно выступают вперед зубы — может, это самореклама местной стоматологии?. И в таких условиях мне придется работать. Однако некоторые юные датчанки… очень хороши. В ровном датском климате они вырастают в длину до двух метров, оставаясь при этом тоненькими, как тростиночки, — такое ощущение, что их колышет легчайший ветерок. И им очень идут их длинные белые гривы.

21 августа. Сегодня институтская администраторша свозила меня в городской отдел регистрации иностранцев — там мне присвоили номер соцстрахования, присущий всем датчанам и объяснили, что теперь, как только мои документы оформят и пришлют мне по почте карточку соцстрахования, я смогу пользоваться всеми правами датчанина, то есть бесплатным медицинским обслуживанием и всеми прочими радостями. Потом меня отвезли в налоговое управление, где мне намекнули, что кроме прав, у датчан есть и обязанности, в банк, где мне открыли счет, и к фотографу, потому что моё фото должно быть помещено в институтской газете, «чтобы меня все знали».

А на время, пока датские бюрократы неспешно занимаются оформлением моих документов (обещали закончить к октябрю), в секретариате института мне выписали временную медицинскую страховку и оплатили её. Самое интересное, что меня ещё даже не зачислили в штат, и тем не менее уже выдали ключи, страховку, место в офисе… полный развитой социализм. Мой энтузиазм насчет ключа от институтских дверей сразу же постарался охладить мой друг, работающий в университете в Германии — ты, говорит, осторожнее с этим ключом, у нас тут в Германии за его потерю штраф 10 000 марок, потому что при его потере надо все замки в здании менять. Я не поленился, сходил и узнал, сколько с меня возьмут, если я потеряю ключ. Оказалось, 100 крон — стоимость изготовления нового ключа (8 крон в то время равнялись одному доллару).

О налогах

22 августа. Все вроде идет хорошо, за одним исключением — датчане, оказывается, не так давно поменяли налоговые правила и собираются брать с меня датские налоги. Как минимум треть зарплаты, а может, и больше. Датчане вот платят больше половины. А когда меня сюда приглашали — речь шла о том, что российские граждане первый год налоги не платят вообще. Фиг бы я сюда иначе поехал.