Даша из морской пехоты - [2]

Андрей сидел прямо, прислонившись спиной к стене блиндажа. Он был подавлен – отряд понес такие потери, что начни сейчас гитлеровцы новую атаку, отбивать ее будет некому. Да, и нечем – патронов почти не оставалось…

– Что, милая? – Ему хотелось как-то приободрить девушку, но сил не было даже для разговора.

– Я должна тебе рассказать… – сказала Даша, слегка приподняв голову. – Я вытаскивала раненого. От танка. Вдруг вижу, лежит второй – тоже танкист. Пришлось тащить обоих. Одного протащу – оставляю, потом – другого. У обоих ожоги сильные, а у одного еще и перебиты ноги, и он истекает кровью. И вдруг, когда я подальше от места боя отползла, меньше стало дыма и гари, вдруг обнаруживаю, что тащу одного нашего танкиста и одного немца… Я была в ужасе: там наши гибнут, а я фашиста спасаю. Меня просто накрыла паника… Там, в дыму-то, не разобралась… Вижу: человек умирает, человек кричит… «А-а-а!..» Они оба обгоревшие, черные. Одинаковые. А тут я разглядела: на рукаве нашивка – череп и что-то на немецком… Враг! И что теперь? Тащу нашего раненого и думаю: «Возвращаться мне за тем или нет?» Я понимала, что если я его оставлю, то он скоро умрет. От потери крови… И я… Я поползла за ним, Андрей. Я продолжала тащить их обоих… Это же… Человек… Раненый… Самые страшные бои были сегодня… Самые-самые… Сашку Червева убило миной… На моих глазах… А я же его лечила еще там, на корабле.

– Ты постарайся уснуть, милая, – пробормотал Андрей. – Тебе нужно отдохнуть.

Дарья как-то по-детски всхлипнула и замолчала… И только теперь Андрей вспомнил, что ей вчера исполнилось девятнадцать…

Вчера, 7 ноября, в годовщину Октябрьской революции, у Дарьи был день рождения, но Андрею, который теперь командовал моряками, было не до поздравлений. Да и Дарья постоянно находилась на поле боя, вынося раненых…

– С днем рождения, Дашуня! – произнес Андрей. – Прости, что вчера не поздравил.

– Я вытащила их обоих! – Даша, казалось, не слышала его слов. – Я дотащила того немца-танкиста до наших окопов… А пацаны его добили!.. Он же был… Сказали, что он был из СС…

Андрей промолчал, ибо что можно было сказать Даше после того, что она пережила сегодня…

– Скажи, Андрей! – вдруг с надрывом выговорила Даша. – Разве у человека бывает два сердца? Одно сердце для ненависти, а второе – для любви?.. Да?!

– Нет, Дашуня! – тихо сказал Андрей. – У человека оно одно!

Глава 2

Едва рассвело, Андрей выбрался из блиндажа и, вооружившись биноклем, принялся изучать позиции гитлеровцев. Затем перевел взгляд на полосу земли, на которой вот уже восемь дней убивают друг друга люди – или уже не люди?

Прямо перед ним лежало поле… Жуткое зрелище было это поле – избитое воронками от снарядов, оно казалось лунным. Ни кустика, ни травинки – голая, изрытая глина, напичканная каменным крошевом, осколками, костями и отравленная толом. Земля как будто сгорела, оплавилась… Андрей подумал, что очень долго на этой земле не будет расти даже вездесущий бурьян…

Он вспомнил вдруг о Дарье, которая спала сейчас в блиндаже, свернувшись калачиком, и улыбнулся – сколько же в ней детской непосредственности и доброты! То, что сейчас переживала эта, по сути, еще совсем девочка, не сделало ее ни грубой, ни циничной, ни слабой! Она была смертельно усталой, да! Но продолжала свято верить во все хорошее в людях… И если бы сейчас она стояла рядом с ним, она наверняка бы сказала: «Закончится война, и люди вылечат поле боя! И разобьют на нем виноградники…»

Немцы не стреляли, видимо, выдохлись после недели затяжных боев… И Андрей погрузился в воспоминания…

Он познакомился с Дарьей Ракитиной в лазарете на крейсере «Красный Кавказ». Это было 10 сентября 1941 года. Дату Андрей запомнил потому, что, обработав и забинтовав его руку, поврежденную в рейде по минированию фарватера, она стала записывать его данные в журнал приема больных и раненых и дважды переспросила «какое сегодня число?».

И тогда Андрей подумал, что девушка впервые видела и обрабатывала настоящую рану… Он ошибся. Просто каждую рану, которую доводилось обрабатывать Даше, она воспринимала как свою собственную – вместе с болью и грязью…

– Ты как сюда попала, девушка? – спросил он.

– Я вам не девушка! – приосанилась Дарья. – А старший матрос Ракитина! Будьте любезны обращаться по званию!

– Надо же! – цокнул языком Андрей. – Какая строгая! И давно ты на кораблях?

– Ой, недавно! – вспыхнула Дарья. – Но я, знаете, уже оказывала помощь раненым! Да! И неоднократно.

– Это где же? – удивился Андрей. – В твои-то юные годы?

– А я училась в техникуме советской торговли в Пятигорске. А после занятий ходила на курсы медсестер. Окончила курсы, война началась с Финляндией. И у нас в поселке Горячеводском открыли госпиталь для раненых на финской войне. Я, например, ходила дежурить в госпиталь, помогала медперсоналу ухаживать за больными и ранеными. Это во-первых.

– Ух ты! – воскликнул Андрей. – А будет еще и «во-вторых»?

– Так точно! – очень серьезно ответила девушка. – Во-вторых, мне скоро исполнится аж целых девятнадцать лет. А вы, товарищ старшина 1-й статьи, разговариваете со мной как с ребенком!

– А скоро – это, наверно, через полгода? – рассмеялся Андрей.