Дарующая жизнь - [25]

ты могла остаться. поверь, я бы понял. и тем более понял бы проводник.

– Не разговаривать! – рявкнул Крон, опередив куда более корректного Гвардейца. Шут устало пожал плечами:

– Разве моя вина, что ты не умеешь слышать?

Могла бы. Но я не захотела.

ты не спасешь меня. но, может быть, тебе удастся спасти проводника. а-а…

Лена пошатнулась, потому что ее ударило болью шута, потемнело в глазах, закружилась голова. Это длилось не дольше секунды, но Лене хватило и этой секунды, если бы не Маркус, она попросту не удержалась бы на ногах.

– Не применять магию в королевских апартаментах! – еще выразительнее и с куда большим удовольствием рявкнул офицер на Крона, а солдаты с неменьшим удовольствием вытащили коротенькие жезлы и направили их в его сторону. Ага, наверное, эта фигня гасит магию или обращает ее против самого мага… вот бы здорово…

– Тогда сами пресекайте нарушения, – ворчливо предложил тот. – Вы не рветесь исполнять свои обязанности, приходится мне вас заменять. И будь уверен, гвардеец, король узнает о твоем ненадлежащем рвении.

Вот одна из причин, по которым его не любят: слово «гвардеец» он произносит с маленькой буквы. И «проводник» – тоже. Но вот Ищущая – с большой, и это надо учитывать. Чтит. Или опасается. Господи, знал бы он, какая она ищущая…

Шут мелко и часто дышал, лицо покрывали мелкие капельки пота, волосы слиплись на лбу, из носа шла кровь. И рубашка была сплошь в крови, как вчера. Крон заставил его раны открыться? ну сволочь, глаза бы тебе выцарапать. Лена свирепо глянула в сторону мага, и он это почувствовал, слегка поерзал в кресле, делая вид, что ему сидеть неудобно.

Король заставлял себя ждать, как и полагалось королю. Занятой же человек, государственные дела решает, вот сейчас рассмотрит пару жалоб, подпишет десяток приговоров и помилований, разберется с нерадивым кастеляном, задумчиво постоит над картой: не угрожают ли со стороны Томска дикие северные варвары… Интересно, в каком месте Новосибирска расположен дворец? Ехали не более получаса, но это Лене ни о чем не говорило, потому что она и расстояние, пройденное машиной, никогда не смогла бы определить, а уж в каретах и вовсе никогда не ездила. Не Оперный, потому что полчаса до него можно ехать только через площадь Калинина даже в карете. Не Дом Ленина – тоже оригинальное изобретение местных властей: когда вождь умер, везде давали его имя улицам, пароходам и городам, но вот дома его имени нигде не было. Потом какие только учреждения в нем не располагались! На памяти Лены там очень долго был ТЮЗ, а когда построили новый, симпатичный кораблик, вернули прежнее название, и даже сейчас, когда дети уже понятия не имеют, что такой Ленин, дом носит его имя, хотя меценатом он вроде не был, а в доме то концерты проводились, то еще какие-то художественные мероприятия. Может, вокзал? или облисполком? С достопримечательностями в ее городе было туго.

Думалось о всякой ерунде. Например, отмываясь в тазике по частям, Лена снимала платье и с удивлением обнаружила, что из всего белья на ней только обычные белые трусики типа мужских, только покороче и пококетливее, ладно хоть не панталоны с кружевцами, зато бюстгальтера не было вовсе, однако платье было скроено так, что грудь выглядела едва ли не лучше, чем в самом удачном в ее жизни итальянском лифчике, который Лена носила до тех пор, пока он тихо на ней не истлел. А уж без бюстгальтера она позволяла себе ходить только дома: увы, фигура ее не отличалась совершенством даже в юности. Жаль, таких платьев она никогда раньше не носила.

Шут обессилено прислонился к стене и закрыл глаза. Маркус подумал и последовал его примеру. Лена не стала. Представила себе, как появляется король и видит сногсшибательное зрелище – трое государственных преступников спят стоя у королевской стеночки. Может и осерчать. Откуда у них силы? Лена полагала, что только в кино израненный и измученный герой бодро носится по крышам в погоне за маньяком или инопланетянином, в жизни же, человек с разрубленным плечом или исполосованным торсом должны быть на грани потери сознания. Она погладила шута по руке, прикоснулась к Маркусу. Если шуту кажется, что она дает им силы, так пожалуйста, сколько угодно, лишь бы облегчить им боль.

А какой, интересно, король? Невысокий толстячок, как в мультике «Бременские музыканты», «Обыкновенном чуде» и прочих милых сердцу сказках для детей и взрослых, надменный и важный вроде какого-нибудь из Людовиков, или величественный старик с холодными глазами?

Глаза и правда были холодные, а больше – ничего королевского. Молодой, не старше шута, и симпатичный блондин с серьезным до суровости лицом стремительно вошел, почти ворвался в комнату – маг едва успел вскочить и поклониться – и сел в роскошное кресло. Следом за ним заметно медленнее, но тоже не черепашьим шагом, зашел второй, возраста Маркуса, такой незаметный и неброский, что Лена сразу признала в нем Верховного Охранителя.

– Ну, – отрывисто бросил король, – что ты хотел мне сказать, шут?

– Я больше не шут, мой король, – с усилием отрываясь от стены, произнес шут.

– Не в должности, это да, – согласился сюзерен. – Но шут – это пожизненно. Тебе недолго осталось. – Он вдруг вскочил и сделал несколько шагов. Правду говорил Гвардеец: Родаг черт его знает какой по счету был в ярости. – Ты хоть понимаешь, что ты натворил? Ты оставил корону без истины в такое трудное время!