Дартселлер - [21]
– Я могу идти сам, – пробормотал он.
Но ему не позволили. Он заметил бледное, как мел, лицо Жадэ и мускулистого мужчину с бычьей шеей и, нетвердо ступая, двинулся к ним. Он хотел им все объяснить. Жадэ побледнела еще сильнее и отпрянула от него.
– Я хотел увернуться, – хрипло выдавил он. – Я не хотел…
– Не говори ничего, – прервал его Рик. – Я все видел.
Они положили его на ящик и он услышал, как кто-то позвал врача. Затем он ощутил, что на нем расстегивают одежду и ощупывают бок.
– Мела…
– Я здесь, Торни.
И потом она тоже была рядом, но в окно светило солнце и пахло больницей. Несколько секунд он просто смотрел – на нее, пока не почувствовал, что может говорить.
– Пьеса? – прошептал он.
– Ей здорово досталось, – тихо ответила она. Он закрыл глаза и застонал.
– Но это принесет деньги. Он моргнул.
– Рекламный эффект просто колоссальный. Прочитать тебе отзывы?
Он слабо кивнул и она развернула перед собой газету. После того, как она прочитала половину первой статьи, он движением руки показал, что достаточно. Публика где-то в конце последней сцены заподозрила неладное и это подтвердилось, когда сразу после спектакля позвали врача.
– За сценой был какой-то бедлам, – сказала она. – Жаль, что ты ничего не видел.
– А пьесу не снимут?
– Теперь это просто невозможно: все газеты подхватили сенсацию, и билеты распроданы на неделю вперед.
– А Жадэ?
– Бесится. Злая как собака. Ты ее осуждаешь?
– Нет, – пробормотал он. – Мне её жаль. Я никому не хотел причинять вреда.
Она с сочувствием посмотрела на него.
– Если рубишь лес, Торни, даже бутафорский, то все равно щепки летят. И это не всем нравится. Иначе просто не бывает.
Она была права. Если изо всех сил цепляешься за прошлое, то причиняешь боль только себе. Но чтобы пробить дорогу прошлому в настоящее надо растолкать окружающих.
– Твой театр умер, Торни. Сейчас ты это понял?
Он подумал об этом и устало покачал головой. Театр не умер. Изменилась только форма, да и то, пожалуй, временно.
Театр, актер – понятия такие же древние, как сама человеческая цивилизация. Они пережили все формы, приемы и технологии. И они переживут сегодняшний модный культ машины… Эти мысли поправили настроение и теперь его поступок представал в героическом свете. Подавленное состояние прошло.
Рик, навестивший его в тот же день, почувствовал это первым.
Увидев его на пороге палаты, Торнье широко улыбнулся.
– О, Ричард! Проходи… – Его прервал приступ кашля. – Садись сюда. Ты поможешь мне подыскать новую работу?
Он махнул газетным листом с объявлениями о найме и усмехнулся.
– Ну, как твои маленькие черные ящики, старик? Он умолк. Лицо Рика оставалось холодным, и он остался стоять. Помолчав, он сказал:
– Я всегда думал, что в любое время найдется простак, который захочет повторить подобное соревнование.
– Соревнование? – не понял Торнье.
– Да. В прошлом веке состязались китайский математический гений и компьютер Ай-Би-Эм. Вот это было зрелище, скажу я тебе.
– Но послушай…
– А за сто лет до этого было соревнование между секретарем с пером и чернилами и пишущей машинкой.
– Если ты пришел, чтобы….
– А перед этим были ткачи против ткацких станков.
– Спасибо, что навестил, Ричард. Когда пойдешь, скажи, пожалуйста, медсестре…
– Положим, ты ломаешь станки, объявляешь бойкот пишущим машинкам, разрушаешь их. Ну, а дальше что? Ты хочешь быть лучшим инструментом, чем любой другой?
– Ладно, я ошибся. Чего ты, собственно, хочешь, полюбоваться на меня? Прочитать мне мораль? – Торнье отвернулся к стене.
– Нет. Мне просто интересно… Специалист пытается вступить в соревнование с более эффективным механизмом. А зачем?
– Более эффективным? – Торнье хотел было приподняться, но застонал от боли и опустился на подушку.
– Только тише, – сказал Рик. – Извини. Я хотел сказать – с более специализированным. Зачем тебе это? Торнье долго молчал. Наконец, он решился:
– Из ревности. Даже ястребы оберегают свои места охоты от других ястребов. Боязнь конкуренции.
– Но ты не ястреб, а машина – не конкурент.
– Перестань, Рик. Ты технарь и ни черта не понимаешь в искусстве. Искусство могут творить только люди, но уж никак не машины. Поэтому театр машин просто не имеет ничего общего с искусством. – Он устало поднял руки и снова опустил их на одеяло. – Зачем ты пришел?
Рик склонил голову, помедлил и подошел к его кровати.
– Я хотел помочь тебе… если ты ищешь работу, – сказал он. – Когда я вошел и увидел, как ты лежишь тут, будто король Артур на смертном одре, меня всего передернуло. – Он сел на стул и посмотрел на вдруг постаревшего Торнье.
– Ты хочешь помочь мне найти работу?
– Возможно. Не уходить же тебе на пенсию… еще поработаешь.
– Для меня уже слишком поздно.
– Ты вообще опоздал родиться. Уже сотню лет все вокруг идет по-другому. Какую бы ты не получил специальность, прогресс либо поглотит тебя, либо найдет способ тебя заменить. А если ты найдешь что-нибудь похожее на пенсионный приработок, тебя там похоронят, да еще и эпитафию напишут. Ты думаешь, у инженера-электронщика больше гарантий, чем у актера или чернорабочего?
– Не знаю. Это несправедливо. Все, чему учился, карьера…
– Но у тебя специальность, которая надежна всегда.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На I стр. обложки рисунок П. Дзядушинского и Т. Егоровой к повести В. Мельникова «Крылатый лабиринт».На II стр. обложки рисунок Ю. Иванова к повести А. Сербы «Соната моря».На III и IV стр. обложки рисунки Р. Авотина к рассказу Уолтера М. Миллера-младшего «Я тебя создал».
После ядерной войны цивилизация отброшена на много веков назад. Суровые земли, на которых сложно вырастить какой-либо урожай. Суровые люди, с ненавистью относящиеся ко всему новому и непонятному, и хуже всего –◦к ученым, носителям знания,◦–◦потому что именно они, по общему мнению, довели мир до катастрофы.Насельники аббатства, расположенного в пустыне на юго-западе США, в течение веков ведут кропотливую работу, собирая по крохам и обрывкам все доступные знания –◦книги, записи, устные предания. Когда-нибудь эта титаническая работа возродит цивилизацию.Но стоит ли возрождать канувший в лету мир?Что, если любое знание таит в себе роковые ошибки, неизбежно ведущие человечество к гибели?
Автоматический боевой комплекс с искусственным интеллектом был запрограммирован и поставлен охранять важный объект на Луне...
Мир изменился. Изменились и люди. Только люди ли они теперь? Сможет ли человек принять это новое племя и стать одним из них?
Уолтер Миллер-младший (1922–1996) написал три десятка повестей и рассказов — и всего-навсего ОДИН роман. Однако именно этот роман — «СТРАСТИ ПО ЛЕЙБОВИЦУ» — навеки внес его имя в «золотой фонд» мировой фантастики.Роман этот, «Страсти по Лейбовицу», удостоенный премии «Хьюго» за 1960 г., вошел в историю научной фантастики XX в. как книга не просто великая, но — ЗНАКОВАЯ, стоящая в одном ряду с «Дюной» Фрэнка Герберта, «Левой рукой тьмы» Урсулы Ле Гуин и «Чужим в чужой земле» Роберта Хайнлайна, — и стал первым и единственным крупным произведением, которое Миллер успел завершить при жизни.
По стечению самых банальных обстоятельств, вирус обычной простуды оказался скрещенным с собачьей и человеческой ДНК, а также с особой прошивкой – компьютерным глюком. В результате образовывается новый вид компьютерно-животного вируса, от которого глючит не компьютеры, а зависающих в Интернете людей. Интернет-гуру Артем случайно оказался источником нового вируса, и он же стал единственной надеждой на спасение особачивающегося человечества. Артем способен на многое. Но сможет ли он победить в себе собаку? Вопрос человеческой или собачьей жизни: либо Артем, либо соб@чий глюк.
В недалёком будущем на фоне глобальных мировых проблем человечество сумело объединиться ради выживания. Построенное на этом новое информационно свободное общество позволило, наконец, всерьёз заняться освоением космоса. Вскоре мы наткнулись на инопланетное сооружение, которое посчитали по началу сломанной машиной времени. Но это только одна функция. И я распробовала её, но и не только. Попала в далёкое будущее, чуть не была убита, но выжила. К сожалению, в этом будущем ждут одни потрясения. Люди стали повсеместно меняться телами.
Фантастическая повесть о 3-х пересекающихся мирах. Основное действие разворачивается в 80-х годах двадцатого столетия, 2010-х 21 века и в недалеком будущем. Содержит нецензурную брань.
Реальности больше нет. Есть СПЕЙС – альфа и омега мира будущего. Достаточно надеть специальный шлем – и в твоей голове возникает виртуальная жизнь. Здесь ты можешь испытать любые эмоции: радость, восторг, счастье… Или страх. Боль. И даже смерть. Все эти чувства «выкачивают» из живых людей и продают на черном рынке СПЕЙСа богатеньким любителям острых ощущений. Тео даже не догадывался, что его мать Элла была одной из тех, кто начал борьбу с незаконным бизнесом «нефильтрованных эмоций». И теперь женщина в руках киберпреступников.
Четвертый текст из цикла «Будущее». «Вот-вот наступит счастье» является продолжением романа «Наивный наблюдатель». Зимин принимает участие в эксперименте с ложной памятью. Он попадает в странный город, где запрещены занятия наукой. Населению обещают практическое бессмертие. Не всем это нравится. Зимин привык относиться к любым абсурдным обещаниям с иронией. Но вдруг становится сторонником нового эволюционного скачка. Более того, получает важный пост в организации, напоминающей по функциям инквизицию.
Извержение Йеллоустоунского вулкана не оставило живого места на Земле. Спаслись немногие. Часть людей в космосе, организовав космические города, и часть в пещерах Евразии. А незадолго до природного катаклизма мир был потрясен книгой писательницы Адимы «Спасителя не будет», в которой она рушит религиозные догмы и призывает людей взять ответственность за свою жизнь, а не надеяться на спасителя. Во время извержения вулкана Адима успевает попасть на корабль и подняться в космос. Чтобы выжить в новой среде, людям было необходимо отказаться от старых семейных традиций и религий.